Тревожная горькая медь привычно-усталых вокзалов,
айда пятаками звенеть в урочищах дымных мангалов...
Зови меня, требуй, кружи, закладывай шепотом уши,
тугими витками пружин, как штопором, выверни душу.
В тенётах моих миражей блесни золотистою рыбкой,
минувшего лета фужер летит с виноватой улыбкой
в янтарную лаву твою, где пламя сжигает до света
мосты и кресты, где поют стрижи голосами поэтов,
где музыка бьётся, звеня в глубинах твоих отражений,
и бабочки жаждут огня, и статуи в парке – движений,
где, за руки взявшись, бегут мгновенья, как мальчики в школу,
в беспечную вечность маршрут сквозь чад пролагая веселый.
Голодное солнце в крови, где лето скопилось под кожей,
сжигает приметы любви плавильнею неосторожной.
И будет на стыках звенеть осенний оркестр перелесков,
и ветра дорожного смех пойдет надувать занавески,
расплещется пестрый перрон в простудном ознобе рассвета
и грустно отпустит вагон ладонь уходящего лета...
Взгляни на деревянный дом.
Помножь его на жизнь. Помножь
на то, что предстоит потом.
Полученное бросит в дрожь
иль поразит параличом,
оцепенением стропил,
бревенчатостью, кирпичом -
всем тем, что дымоход скопил.
Пространство, в телескоп звезды
рассматривая свой улов,
ломящийся от пустоты
и суммы четырех углов,
темнеет, заражаясь не-
одушевленностью, слепой
способностью глядеть вовне,
ощупывать его тропой.
Он - твой не потому, что в нем
все кажется тебе чужим,
но тем, что, поглощен огнем,
он не проговорит: бежим.
В нем твой архитектурный вкус.
Рассчитанный на прочный быт,
он из безадресности плюс
необитаемости сбит.
И он перестоит века,
галактику, жилую часть
грядущего, от паука
привычку перенявши прясть
ткань времени, точнее - бязь
из тикающего сырца,
как маятником, колотясь
о стенку головой жильца.
<1993>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
