Сквозь туч глумливую сонливость,
сквозь сплин туманный затяжной
ворвалось,
растолкав ретиво,
весь этот облачный застой,
смешливое и золотое,
разлив свой свет аж до полей,
шальное солнце.
И в просторе
я захлебнулся.
Тополей,
бродяг нищалых,
желто-грязный
вдруг засиял опять наряд.
А клёнов...
Знаете прекрасно -
о них поют, не говорят!
Лёд отпустил листы из плена -
плывут по лужам корабли.
И кажется:
из власти тлена
на волю вырвались они.
И я…
остыл,
охолонился,
обмяк.
Какая красота!
Я в осень
этим днём влюбился...
Она приносит холода,
но дней таких нежданно-ясных
в награду дарит череду.
Хочу слоняться в парке праздно,
смотреть на лебедей в пруду,
вдыхать похолодевший воздух
и вспоминать былые дни…
Жизнь сделана.
Меняться поздно…
Зажглись согласно фонари.
За то, что я руки твои не сумел удержать,
За то, что я предал соленые нежные губы,
Я должен рассвета в дремучем акрополе ждать.
Как я ненавижу пахучие древние срубы!
Ахейские мужи во тьме снаряжают коня,
Зубчатыми пилами в стены вгрызаются крепко;
Никак не уляжется крови сухая возня,
И нет для тебя ни названья, ни звука, ни слепка.
Как мог я подумать, что ты возвратишься, как смел?
Зачем преждевременно я от тебя оторвался?
Еще не рассеялся мрак и петух не пропел,
Еще в древесину горячий топор не врезался.
Прозрачной слезой на стенах проступила смола,
И чувствует город свои деревянные ребра,
Но хлынула к лестницам кровь и на приступ пошла,
И трижды приснился мужам соблазнительный образ.
Где милая Троя? Где царский, где девичий дом?
Он будет разрушен, высокий Приамов скворешник.
И падают стрелы сухим деревянным дождем,
И стрелы другие растут на земле, как орешник.
Последней звезды безболезненно гаснет укол,
И серою ласточкой утро в окно постучится,
И медленный день, как в соломе проснувшийся вол,
На стогнах, шершавых от долгого сна, шевелится.
Ноябрь 1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
