У меня теперь не кожа - помелова кожура.
За чужие грехи, говоришь? Терплю, ты знаешь.
Медсестра:
- Михаил Викторович, очередной данаец.
Галкин, бледный, уставший, трет пальцами у виска:
- Запускай.
Коренастый, растерявшийся мужичок
в кабинет, где проход итак-то довольно узок,
по полу с усердием волочет
полиэтиленовую медузу.
- Вам привет от дочки, доктор. Обеспечиваем покой.
Организмик у нее не для опухолей, хлипкий.
Ну да что там. Вам за все спасибо, это вот молоко.
Тридцать литров.
У доктора: на окне – конфеты, угорь копченый,
коньяка – шкафы, фабрика позавидует.
Галкин посматривает удрученно
на молочную пирамиду.
Доктор, доктор, миленький подскажи:
- отрастут ли волосы к сентябрю?
- неужели все, неужели так мало жить?
- сделайте, сделайте что-нибудь, говорю!
- это Вам конверт, последнее, рубль к рублю.
- от глутоксима кружится голова.
- рука немеет, что у него с рукой?
- я не грешил, доктор, я просто ее люблю.
Галкин третью неделю давится молоком
и для всех где-то выкапывает слова.
зачем живешь когда не страшно
как будто вещь или плотва
и до утра в твоем стакане
вода печальная мертва
душа воды не выбирает
в просвете стиксовых осин
но до отметки выгорает
ее кровавый керосин
живущий в страхе неустанном
не может вспомнить об одном
а смерть железным кабестаном
всю жизнь скрипела под окном
и надо бережно бояться
как девочка или лоза
когда над озером двоятся
беды любимые глаза
твой прежний ум обезоружен
в сетях великого ловца
но дар судьбы как скромный ужин
еще не съеден до конца
и ты живешь в спокойном страхе
не умирая никогда
пока в осиновой рубахе
стоит высокая вода
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
