И я в том кораблике, с буковкой каждой
в словах, что застыли на теле бумажном,
тону, захлебнувшись никчемностью жизни,
солдатом не стойким, совсем не отважным,
и чувствую холод угаснувших мыслей.
Так стыло на дне, водянисто и страшно...
)
только каждый тонет в своем кораблике. как ни крутись.
(
но иногда, как в случае моего ЛГ, тонет уже труп. лишь эманация чувств плещется на дне. вместе с крысами. но последние скоро уйдут. Это непреложно.
Я не так написала? Или не так, поняла, наверное...
Просто зашла на бумажный кораблик и всё представила... Извини.
слушай, ну почему не так? )
как представляем, так и пишем. я написал ПРО свое представление - про то, о чем я думал, когда писал.
Ну да, всё так. Ты так, я по-своему. Пусть будет...
конечно
Замечательный.)
тонущий! )
Кораблик размок, у кораблика течь,
кораблик не смог пассажира сберечь.
Но в этот момент не случилась беда -
ведь с неба упал на штурвал капитан.
И тут же проснулся дневальный матрос,
он яблочный спас пассажиру принёс.
Потом на троих соли выжрали пуд -
и волны от них в рассыпную бегут.
)
с неба дождь из капитанов
мне засыпал весь штурвал.
из лягушек ждал я. странно!
капитаны наповал
посшибали всех матросов
и попадали за борт.
даже я, такой философ,
озадаченно ем торт...
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Когда погребают эпоху,
Надгробный псалом не звучит,
Крапиве, чертополоху
Украсить ее предстоит.
И только могильщики лихо
Работают. Дело не ждет!
И тихо, так, господи, тихо,
Что слышно, как время идет.
А после она выплывает,
Как труп на весенней реке, —
Но матери сын не узнает,
И внук отвернется в тоске.
И клонятся головы ниже,
Как маятник, ходит луна.
Так вот — над погибшим Парижем
Такая теперь тишина.
5 августа 1940,
Шереметевский Дом
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.