Я пришёл к морю,
когда солнце уже проснулось,
но ещё не встало.
Море начиналось у моих ног
и нигде не кончалось –
оно уходило в небо.
Море такое огромное,
а я такой маленький.
Но я – человек.
И море заигрывало со мной.
Волна возьмёт разгон,
далеко-далеко,
от самого неба,
и бежит ко мне поздороваться:
– Здрасьте.
И снова убегает в небо.
А за ней уже другая:
– Доброе утро.
И третья:
– Пойдёмте с нами в небо.
И их так много.
И все такие ласковые.
И все зовут в небо:
– Пойдёмте.
– Пойдёмте.
– Пожалуйста.
А я подумал:
«Ведь это моя мечта».
И пошёл.
Волны подхватили меня
и понесли быстро-быстро
в открытое море,
в открытое небо.
И свежий встречный ветер
наполнил грудь мою счастьем.
Счастьем движения.
Чайки летели за мной.
И отставали.
Плакали, проклиная своё бессилие.
Мне было жалко их.
Но я летел к небу.
Когда я оглянулся,
берега уже не было.
Со всех сторон было только море
и только небо.
И вдруг прямо из моря
поднялось огромное яркое солнце.
Оно протянуло ко мне руки.
Я вспыхнул.
И превратился в свет.
В яркий солнечный свет.
И вместе с солнцем я поднялся на небо.
Увидел, как заулыбалась земля.
И весь я наполнился счастьем.
Счастьем сбывшейся мечты.
А счастья было так много,
что мне захотелось с кем-нибудь поделиться.
Я полетел к Земле.
И в этом полёте было ещё больше счастья.
Я летел.
Я летел!
Я упал в море.
Но не исчез.
А превратился
в сверкающий на волне солнечный блик.
И, оглядевшись по сторонам,
увидел вокруг
множество солнечных звёздочек.
Все они ярко горели.
И были точно такие же, как я.
Но все совершенно разные.
К воде подбежал ребёнок.
И звонко, радостно крикнул:
– Мама,
смотри, сколько в море солнышек.
И только теперь я ощутил полноту своего счастья.
Меня любила врач-нарколог,
Звала к отбою в кабинет.
И фельдшер, синий от наколок,
Во всем держал со мной совет.
Я был работником таланта
С простой гитарой на ремне.
Моя девятая палата
Души не чаяла во мне.
Хоть был я вовсе не политик,
Меня считали головой
И прогрессивный паралитик,
И параноик бытовой.
И самый дохлый кататоник
Вставал по слову моему,
Когда, присев на подоконник,
Я заводил про Колыму.
Мне странный свет оттуда льется:
Февральский снег на языке,
Провал московского колодца,
Халат, и двери на замке.
Студенты, дворники, крестьяне,
Ребята нашего двора
Приказывали: "Пой, Бояне!" –
И я старался на ура.
Мне сестры спирта наливали
И целовали без стыда.
Моих соседей обмывали
И увозили навсегда.
А звезды осени неблизкой
Летели с облачных подвод
Над той больницею люблинской,
Где я лечился целый год.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
