-1-
В чужой ночи, из песнопения,
без глаз для бдения и сна,
я выходил чуть постепеннее,
чем падал лист, и ночь ясна.
Фонарь смотрел, как доминошник(,)
костяшки бил, кричал зверей.
И тополь с тоненькою ножкой
бросал к нему своих детей.
Шло время так, как травит клапан,
когда прокладка на соплях,
и Бог снимал с меня по скальпу
за каждый промах и пустяк.
-2-
Я был на открытом чемпионате
Северной Кореи по прыжкам в огонь;
в санатории, на пансионате;
на льду в Канаде;
в больничной палате,
в больничном халате
перчатку натягивал на ладонь.
Я был в юрском периоде,
гладил анкилозавра везде,
читал рамфоринху Овидия,
показывал видео
на телефоне и кушал мидии,
жалко он не вспомнит увиденного
на следующий день.
Я играл Шопена на пианино,
был я во сне своём -
словно медведь шагнул мимо.
Пахло озоном и глиной,
сон в окно ускользал дельфином,
задувала музыка в спину
и дальше - в дверной проём.
Как давно я топчу, видно по каблуку.
Паутинку тоже пальцем не снять с чела.
То и приятно в громком кукареку,
что звучит как вчера.
Но и черной мысли толком не закрепить,
как на лоб упавшую косо прядь.
И уже ничего не сниться, чтоб меньше быть,
реже сбываться, не засорять
времени. Нищий квартал в окне
глаз мозолит, чтоб, в свой черед,
в лицо запомнить жильца, а не
как тот считает, наоборот.
И по комнате точно шаман кружа,
я наматываю, как клубок,
на себя пустоту ее, чтоб душа
знала что-то, что знает Бог.
<1980 - 1987>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
