Он не молод и не беден,
не красив, фигурой статен,
и красавиц бледнолицых
обольщает он умом...
Но с одной из них намедни
он сорвать пытался платье
нежно-розового ситца
им залитого вином
в темноте уютной спальни,
где горели тускло свечи,
и случайно затесался
не настроенный рояль.
Но она сказала: «Жаль мне,
у меня на этот вечер
два не Вам дарёных вальса...
Мне подайте лучше шаль.»
Он немного был расстроен,
даже несколько обижен,
шаль ей подал неохотно,
откровенно заскучав...
И сказал ей: «Я не скрою,
мне хотелось стать Вам ближе
этим вечером дремотным.
Промахнулся сгоряча!..»
Плечи обернула шалью,
и задумалась красотка:
губы - чистые кораллы,
а глаза - весенний мёд...
И внезапно, сев к роялю,
очень плавно, очень чётко
вальс Шопена заиграла...
И меж ними таял лёд...
Записки из мертвого дома,
Где все до смешного знакомо,
Вот только смеяться грешно —
Из дома, где взрослые дети
Едва ли уже не столетье,
Как вены, вскрывают окно.
По-прежнему столпотвореньем
Заверчена с тем же терпеньем
Москва, громоздясь над страной.
В провинции вечером длинным
По-прежнему катится ливнем
Заливистый, полублатной.
Не зря меня стуком колесным —
Манящим, назойливым, косным —
Легко до смешного увлечь.
Милее домашние стены,
Когда под рукой — перемены,
И вчуже — отчетливей речь.
Небось нам и родина снится,
Когда за окном — заграница,
И слезы струятся в тетрадь.
И пусть себе снится, хвороба.
Люби ее, милый, до гроба:
На воле — вольней выбирать...
А мне из-под спуда и гнета
Все снится — лишь рев самолета,
Пространства земное родство.
И это, поверь, лицедейство —
Что будто бы некуда деться,
Сбежать от себя самого.
Да сам то я кто? И на что нам
Концерты для лая со шмоном —
Наследникам воли земной?
До самой моей сердцевины
Сквозных акведуков руины,
И вересковые равнины,
И — родина, Боже Ты Мой...
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
