Зажгутся фонари над тлеющим закатом,
им сумерки простят нерасторопность тьмы...
Повисла над окном Венера в сто каратов,
И щурится Луна, как подгулявший мим...
Спускается фата прозрачного тумана,
в ней тонкий аромат сиреневых ночей,
не одолеть мне чувств хмельного урагана,
но ты ведь, как Луна, пока ещё ничей...
Приди в мой тёплый дом рабом ли, господином,
и двери за собой тихонечко закрой...
Я под ноги тебе, не дрогнув, сердце кину...
Но мыслями далёк безжалостный герой...
Я входил вместо дикого зверя в клетку,
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке,
жил у моря, играл в рулетку,
обедал черт знает с кем во фраке.
С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город.
Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна,
надевал на себя что сызнова входит в моду,
сеял рожь, покрывал черной толью гумна
и не пил только сухую воду.
Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя,
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок.
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя;
перешел на шепот. Теперь мне сорок.
Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность.
24 мая 1980
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
