Ангел - телохранитель бескрыл, с бодуна,
и у Музы под мышкой не лира, - наган
заржавевший, и целят в четыре глаза.
Прикидывают - Ох, надоел, зараза!
Лысину щупают - Умный! - и норовят
тело измерить от шеи до пят,
топор приготовили, (пули им жалко),
руки и ноги ведь - елки и палки!
Крылья? Они в эмпиреях нужны, ну а здесь
ни к чему, в пыль укутаны, в смесь
запахов быта, обшарпаны и неопрятны,
цвет из белого стал непонятным.
Вон они, в закутке, где конец и начало - порог,
вместе с лирой валяются. Жалобный вздох
затаив, заберите их, сделайте милость,
и считайте что вам это просто приснилось.
Голову кочерыжкой сырой - о гранит!
Только знайте, что это не страшно! Не это болит!
Я сам, не подталкивайте! Пощадите
душу
помилуйте
тело
казните!
Штрихи и точки нотного письма.
Кленовый лист на стареньком пюпитре.
Идет смычок, и слышится зима.
Ртом горьким улыбнись и слезы вытри,
Здесь осень музицирует сама.
Играй, октябрь, зажмурься, не дыши.
Вольно мне было музыке не верить,
Кощунствовать, угрюмо браконьерить
В скрипичном заповеднике души.
Вольно мне очутиться на краю
И музыку, наперсницу мою, -
Все тридцать три широких оборота -
Уродовать семьюдестью восьмью
Вращениями хриплого фокстрота.
Условимся о гибели молчать.
В застолье нету места укоризне
И жалости. Мне скоро двадцать пять,
Мне по карману праздник этой жизни.
Холодные созвездия горят.
Глухого мирозданья не корят
Остывшие Ока, Шексна и Припять.
Поэтому я предлагаю выпить
За жизнь с листа и веру наугад.
За трепет барабанных перепонок.
В последний день, когда меня спросонок
По имени окликнут в тишине,
Неведомый пробудится ребенок
И втайне затоскует обо мне.
Условимся о гибели молчок.
Нам вечность беззаботная не светит.
А если кто и выронит смычок,
То музыка сама себе ответит.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
