Синегривая рань уплывает за чёрное поле
В край, где синих коней обесцветит белёсый мираж…
Что ж ты снова, чудак,
запершись, в стихотворном запое
Распиваешь январь - в одиночку, как горький алкаш?
Разве серые дни и бесснежное зимнее бремя
Невозможно стряхнуть, чтоб вскочить в верховое седло
И помчать к облакам,
ощущая поводья и стремя,
Как упругость строки, что и ставит судьбу на крыло?
Ведь за этим стеклом - не миражную блёклость сезона,
А небесный простор синеокие лошади пьют!
Ведь когда ты летуч –
хоть у самой черты горизонта,
Ты отыщешь, чудак, вольнокрылую песню свою!..
Но… уже под окном бродят сумерки в синей попоне,
И растёт темнота, вытесняя сиреневый цвет,
И над черновиком,
измождён в стихотворном запое,
Засыпает поэт…
