На старой иве листьев шёлк
о чём-то сонно шелестит.
Дождь погрозился и прошёл.
Блестит бревенчатый настил
мостков, нависших над рекой.
Луна, прищурив жёлтый глаз,
полночный стережёт покой.
Последний огонёк погас
в деревне, спящей на холме.
Ночной концерт даёт сверчок:
мелодию в притихшей тьме
выводит крошечный смычок.
Волна некошеной травы,
дождя напившись, полегла.
Глухое уханье совы
ночная поглотила мгла.
В реке сияет серебром
луны дорожка - в никуда.
Уткнувшись в берег, спит паром.
...и тихо плещется вода.
Мой Tелемак,
Tроянская война
окончена. Кто победил - не помню.
Должно быть, греки: столько мертвецов
вне дома бросить могут только греки...
И все-таки ведущая домой
дорога оказалась слишком длинной,
как будто Посейдон, пока мы там
теряли время, растянул пространство.
Мне неизвестно, где я нахожусь,
что предо мной. Какой-то грязный остров,
кусты, постройки, хрюканье свиней,
заросший сад, какая-то царица,
трава да камни... Милый Телемак,
все острова похожи друг на друга,
когда так долго странствуешь; и мозг
уже сбивается, считая волны,
глаз, засоренный горизонтом, плачет,
и водяное мясо застит слух.
Не помню я, чем кончилась война,
и сколько лет тебе сейчас, не помню.
Расти большой, мой Телемак, расти.
Лишь боги знают, свидимся ли снова.
Ты и сейчас уже не тот младенец,
перед которым я сдержал быков.
Когда б не Паламед, мы жили вместе.
Но может быть и прав он: без меня
ты от страстей Эдиповых избавлен,
и сны твои, мой Телемак, безгрешны.
1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
