… как идёшь!...
живот колышется –
тектоническая твердь.
Разговоры вслед облыжные –
раз услышать – умереть!
От великого роскошества
в складках платья – воробьи,
не робей же ты, хорошая,
прижимай детей к груди,
и, сквозь лютень, травень, березень
ты, колени разведя,
закачай, как прежде, песнями
подрастающих ребят.
Как любил таких Кустодиев! –
«на скаку да в избу», факт.
Ведь худых – заткнёшь за подиум,
как два пальца об асфальт.
И не знаешь Тициана ты,
Рубенс тоже незнаком –
ты не хочешь быть пацанкою,
у тебя один закон.
Так держать, моя богатая,
русопятая до ген,
стой, пока не испоhabitus,
все четырнадцать колен.
Проплывай, моя обильная,
сквозь гламурный мелкодром,
сквозь столетия ходили так
с коромыслом и ведром.
Больничная тара, черника
и спирт голубеют в воде.
Старик, что судил Амальрика
в тагильском районном суде,
шарманку беззубую снова
заводит, позорище, блин:
вы знаете, парни, такого?
Не знаем и знать не хотим.
Погиб за границей Амбльрик,
загнулся в неведомых США.
Тут плотник, таксист и пожарник,
и ваша живая душа.
Жизнь, сволочь в лиловом мундире,
гуляет светло и легко,
но есть одиночество в мире
и гибель в дырявом трико.
Проветривается палата,
листва залетает в окно.
С утра до отбоя ребята
играют в лото-домино.
От этих фамилий, поверьте,
ни холодно, ни горячо.
Судья, вы забыли о смерти,
что смотрит вам через плечо.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
