Кленовый лист души моей измученной
вот-вот сорвется с ветки на заре...
И полетит за клином над излучиной
моей реки, замерзшей в сентябре.
Моя река, когда-то полноводная,
теперь тиха, смиренна, как ручей.
Взойдет заря осенняя, холодная...
Лист упадет в объятия лучей.
Замрет на миг, желанием охваченный,
лететь к тебе средь белоснежных птиц.
В урочный час, судьбою предназначенный,
раззолотит заря кленовый лист.
Он полетит в края, где степи знойные
твоей души не стынут от обид,
где не звучат молитвы упокойные,
в реке вода от боли не горчит.
Моя река с твоей рекой не встретится,
она течет меж северных полей.
Не суждено..,
.............так пусть же лист расцветится
и полетит за клином журавлей...
И в гребнях волн реки твоей неистовой
мелькнет лишь раз несбывшейся мечтой...
Быть может, ты поймешь простую истину -
душа мертва, коль лист стал золотой.
Кленовый лист души моей измученной
вот-вот сорвется с ветки на заре...
И полетит, прощаясь, над излучиной
моей реки, замерзшей в сентябре.
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
