Нет такой глупости, которой бы не рукоплескали, и такого глупца, что не прослыл бы великим человеком, или великого человека, которого не обзывали бы кретином
- ..Папа Вильям! – сказал любопытный малыш, -
Голова твоя белого цвета,
Между тем, ты мешаешь пейот и гашиш –
Как ты думаешь, правильно это?
Папа Вильям молчал, дул на совесть в кулак,
Шевелил по карманам бумагу.
(А на город шагал намокающий мрак,
И сигналки орали со страху).
- Папа Вильям! – сказал, наливая, малыш, -
Голова твоя – брошенный улей.
Для чего ты слова языком шевелишь,
Если пчёлы навеки уснули?
Коли слово – косяк, коли дело – беда,
Все пути – в суету или скуку..
Поперхнувшись, прокаркал старик: - Никогда,
Никогда, не тупи мне под руку!..
- Папа Вильям! – сказал захмелевший малыш, -
Мы ползём переулками речи.
Мы видали так много несдюживших крыш,
Что свои сберегаем от течи.
Как сказал бы один сильно мёртвый поэт,
Тараскон примиривший с Таманью, -
Пусть торопятся те, кто платил за билет,
Ну а я потихоньку табаню..
(А вокруг, свесив ноги, садилась гроза,
И уже шелестела либретто).
И малыш замолчал. Дождевая слеза
Погасила его сигарету.
Заворчал, подмокая, старик-водосток..
Папа Вильям всё думал: засну, и –
Слышишь, ты, мой хромой, непроснувшийся бог? –
Может быть, я - тебя одесную?..
- Папа Вильям! – сказал хитрожопый господь, -
Одеснуй сам себя на досуге!
Там, куда я запродал тебя на развод,
Обожают свободные руки.
И какая б ни тёрла тебя кутерьма,
И какие б ни нежили скуки –
Сам себе будешь зэк, вертухай и тюрьма,
И никто не возьмёт на поруки.
В Раккун-сити гроза наступает спроста,
Помогает от зонтика дождик.
В две затяжки пробег - от ж/д до моста.
Убелённый костями художник
У тропы на Исеть репетирует ив
Оперенье серебряным звоном.
Видишь? Небу не жалко воды на полив.
Видишь? Ветра не жалко циклону.
А слова – что слова?..
- ..Папа Вильям! – малыш
Тронул деда, как хрупкую лиру, -
Забирай ту шинель, на которой сидишь,
И айда. Тут становится сыро..
Когда снег заметает море и скрип сосны
оставляет в воздухе след глубже, чем санный полоз,
до какой синевы могут дойти глаза? до какой тишины
может упасть безучастный голос?
Пропадая без вести из виду, мир вовне
сводит счеты с лицом, как с заложником Мамелюка.
…так моллюск фосфоресцирует на океанском дне,
так молчанье в себя вбирает всю скорость звука,
так довольно спички, чтобы разжечь плиту,
так стенные часы, сердцебиенью вторя,
остановившись по эту, продолжают идти по ту
сторону моря.
1975
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
