- ..Папа Вильям! – сказал любопытный малыш, -
Голова твоя белого цвета,
Между тем, ты мешаешь пейот и гашиш –
Как ты думаешь, правильно это?
Папа Вильям молчал, дул на совесть в кулак,
Шевелил по карманам бумагу.
(А на город шагал намокающий мрак,
И сигналки орали со страху).
- Папа Вильям! – сказал, наливая, малыш, -
Голова твоя – брошенный улей.
Для чего ты слова языком шевелишь,
Если пчёлы навеки уснули?
Коли слово – косяк, коли дело – беда,
Все пути – в суету или скуку..
Поперхнувшись, прокаркал старик: - Никогда,
Никогда, не тупи мне под руку!..
- Папа Вильям! – сказал захмелевший малыш, -
Мы ползём переулками речи.
Мы видали так много несдюживших крыш,
Что свои сберегаем от течи.
Как сказал бы один сильно мёртвый поэт,
Тараскон примиривший с Таманью, -
Пусть торопятся те, кто платил за билет,
Ну а я потихоньку табаню..
(А вокруг, свесив ноги, садилась гроза,
И уже шелестела либретто).
И малыш замолчал. Дождевая слеза
Погасила его сигарету.
Заворчал, подмокая, старик-водосток..
Папа Вильям всё думал: засну, и –
Слышишь, ты, мой хромой, непроснувшийся бог? –
Может быть, я - тебя одесную?..
- Папа Вильям! – сказал хитрожопый господь, -
Одеснуй сам себя на досуге!
Там, куда я запродал тебя на развод,
Обожают свободные руки.
И какая б ни тёрла тебя кутерьма,
И какие б ни нежили скуки –
Сам себе будешь зэк, вертухай и тюрьма,
И никто не возьмёт на поруки.
В Раккун-сити гроза наступает спроста,
Помогает от зонтика дождик.
В две затяжки пробег - от ж/д до моста.
Убелённый костями художник
У тропы на Исеть репетирует ив
Оперенье серебряным звоном.
Видишь? Небу не жалко воды на полив.
Видишь? Ветра не жалко циклону.
А слова – что слова?..
- ..Папа Вильям! – малыш
Тронул деда, как хрупкую лиру, -
Забирай ту шинель, на которой сидишь,
И айда. Тут становится сыро..
Я мечтал подружиться с совой, но, увы,
Никогда я на воле не видел совы,
Не сходя с городской карусели.
И хоть память моя оплыла, как свеча,
Я запомнил, что ходики в виде сыча
Над столом моим в детстве висели.
Я пытался мышам навязаться в друзья,
Я к ним в гости, как равный, ходил без ружья,
Но хозяева были в отъезде,
И, когда я в ангине лежал, не дыша,
Мне совали в постель надувного мыша
Со свистком в неожиданном месте.
Я ходил в зоопарк посмотреть на зверей,
Застывал истуканом у дачных дверей,
Где сороки в потемках трещали,
Но из летнего леса мне хмурилась вновь
Деревянная жизнь, порошковая кровь,
Бесполезная дружба с вещами.
Отвинчу я усталую голову прочь,
Побросаю колесики в дачную ночь
И свистульку из задницы выну,
Чтоб шептали мне мыши живые слова,
Чтоб военную песню мне пела сова,
Как большому, но глупому сыну.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
