Они продавали золотые волоски,
Опадавшие с твоих коленок,
Подбирали с пола, следили.
Остывшие трубы спящих котелен
Свистели, трубили, но не подавали вида.
Опоздавшие песни в опустевшем трактире.
Размен волосков на минуты счастья
Осуществлялся вовлечено.
Не знаю, сколько нам осталось.
Не знаю, сколько нам лежать еще под пропотевшим пледом
В тени спящей котельной.
Интересно, когда в ней сжигали вчерашних знакомых барменов
(которые исчезли навеки), свистели ли трубы
О свободе воли человека в этом чудном миру?
Река валяет дурака
и бьет баклуши.
Электростанция разрушена. Река
грохочет вроде ткацкого станка,
чуть-чуть поглуше.
Огромная квартира. Виден
сквозь бывшее фабричное окно
осенний парк, реки бурливый сбитень,
а далее кирпично и красно
от сукновален и шерстобитен.
Здесь прежде шерсть прялась,
сукно валялось,
река впрягалась в дело, распрямясь,
прибавочная стоимость бралась
и прибавлялась.
Она накоплена. Пора иметь
дуб выскобленный, кирпич оттертый,
стекло отмытое, надраенную медь,
и слушать музыку, и чувствовать аортой,
что скоро смерть.
Как только нас тоска последняя прошьет,
век девятнадцатый вернется
и реку вновь впряжет,
закат окно фабричное прожжет,
и на щеках рабочего народца
взойдет заря туберкулеза,
и заскулит ошпаренный щенок,
и запоют станки многоголосо,
и заснует челнок,
и застучат колеса.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
