Приходи ко мне часов на пять.
Этого, конечно, очень мало,
чтобы мне себя в тебя вмолчать,
чтобы ты себя в меня вмолчала,
хоть на час приди себя начать.
Я закрою мир от шума в пять,
положу фрагменты фонотеки,
наготове будет чай стоять –
но не поднимай на это веки,
не пойди из умолчанья вспять.
Ты беззвучно положи мне в пядь
то, что я возьму и прочитаю,
будет каждый ноготок молчать,
будут пальцы молчаливой стаей
от запястий вспугнуто взлетать,
будут постепенно привыкать
на ладони трепетно садиться,
и твоя распространится пядь
на мои промокшие ресницы,
чтобы, застыдившись, засыпать…
Сможет только немота объять
то, что не вмещает взгляд и слово,
то, во что заходится тетрадь,
в пламени стыда сгореть готова
и глазами пламя заливать.
Приходи ко мне примерно в пять,
убежав от гама и вокзала,
чтобы в эти пять часов принять
тишину, которой жизни мало,
для которой надо жить опять.
В Свердловске живущий,
но русскоязычный поэт,
четвёртый день пьющий,
сидит и глядит на рассвет.
Промышленной зоны
красивый и первый певец
сидит на газоне,
традиции новой отец.
Он курит неспешно,
он не говорит ничего
(прижались к коленям его
печально и нежно
козлёнок с барашком),
и слёз его очи полны.
Венок из ромашек,
спортивные, в общем, штаны,
кроссовки и майка —
короче, одет без затей,
чтоб было не жалко
отдать эти вещи в музей.
Следит за погрузкой
песка на раздолбанный ЗИЛ —
приёмный, но любящий сын
поэзии русской.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
