На днях зашел ко мне альтист Данилов.
Принёс с собой бутылку "Glenfiddich"*.
Был тих собой и улыбался мило,
но в кулаке, всё время прятал шиш.
Шиш вылезал, а он его уныло,
стыдясь, опять запихивал в кулак.
Мы пили виски и альтист Данилов -
одолевал душевный свой напряг.
Когда в часах пробила полночь соло,
мы "усидели" импортный 0.7.
Он предложил сыграть на кухне в поло
и даже снял с петель на кухню дверь.
Но что-то не пошло, не покатило,
а, может, закатилось - хрен поймёшь...
И тут мгновенно вдруг исчез Данилов,
как из дырявого кармана - грош.
Я тихо удивился на мгновенье...
"Исчезнуть, не приняв "на посошок?"
Но, сунув удивление в забвенье, -
сходил неторопливо на горшок.
Потом достал бутылку из подполья -
недавно обретённый "Арманьяк".
И домовых хотел позвать к застолью,
но передумал - вреден им коньяк.
Присел к столу. Плеснул себе на донце,
но аромат едва успел внюхтить,
как вдруг бесшумно, сквозь стекло в оконце,
(вот - бесовщина! Мама моя,тить!)
возник тверёзый, как поп-корн, Данилов.
Проник, не разорив в окне стекла.
( как будто,- только что со мной не пил он?)
сидит опять на кухне у стола...
Принёс с собой футляр с альтом Альбани
и говорит: "Михалыч, - вот, припрячь,
от сыщиков, воров и прочей дряни.
А для меня настало время "Ч".
И значит, хошь не хошь, а надо выпить,
как говорят у вас "на посошок",
но, сообразно с чувствами моими,
мне нынче - не подходит коньячок.
Желая подсластить свою пилюлю,
я у монахов, мимолётом, спёр
прекрасную амброзью травяную:
"Бенедиктин" - волшебнейший ликёр"
И он, рукой пошарив под столом,
достал бутыль ( пузатую такую )
с эмблемой знаменитейшею "D.O.M." **
"Не грех, выходит, помянуть и всуе."
Мы "помянули" этой халабудой...
Данилов встал, сказал: "Ты мне не верь.
А еж ли что, - прибейся к хлопобудам"
И - не взлетел, а тихо вышел в дверь...
Вчера всё думал:
" Было иль не бЫло?
И прилетал он, или приходил?
А, может, это вовсе - не Данилов?
А тот,который альт перепилил?"
Серый коршун планировал к лесу.
Моросило, хлебам не во зло.
Не везло в этот раз Ахиллесу,
Совершенно ему не везло,
И копье, как свихнувшийся дятел,
Избегало искомых пустот.
То ли силу былую утратил,
То ли Гектор попался не тот.
Не везло Ахиллесу – и точка.
Черной радуги мокли столпы.
И Терсит, эта винная бочка,
Ухмылялся ему из толпы.
Тишина над судами летела,
Размывала печаль берега.
Все вернее усталого тела
Достигали удары врага.
Как по липкому прелому тесту
Расползались удары меча.
Эта битва текла не по тексту,
Вдохновенный гекзаметр топча.
И печаль переполнила меру,
И по грудь клокотала тоска.
Агамемнон молился Гомеру,
Илиаде молились войска.
Я растягивать притчу не стану,
Исходя вдохновенной слюной.
В это утро к ахейскому стану
Вдохновенье стояло стеной.
Все едино – ни Спарты, ни Трои,
Раскололи кифару и плуг.
Мы одни среди пролитой крови,
Мы одни – посмотрите вокруг.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
