Дожили, как говорится…
«Добрая душа» советует
обзавестись четвероногим другом,
(Интересно, почему «четверо»,
а не «четырёх»?)
Открываю дверь парадной,
выхожу в зиму.
«Он» бросается навстречу,
лижет лоб и щеки -
шершавым, мокрым, холодным.
Снимаю перчатку.
Тычется в ладонь.
Глажу.
«Вернулся, стало быть.
Знаю, где был.
Потому что пропах весной…
Ах, ты, блудливый пёс,
Силён! – бродяга.
Помнишь, как однажды,
чуть не убил меня своими играми?
Что присмирел?
Ладно, ладно..
сама была хороша..
Забудь…»
Я ищу «зеркало», в котором можно его увидеть,
а, может быть, и услышать.
Всё недвижно
в окаменелостях старого города.
Но в «лесах» гостиница,
и на проволоке - флажок.
Трепещет весело,
Мнится, слышу, как трещит он «скороговоркой».
Понять бы что…
«Трепач! Трепач!
Так вот какой у тебя красный, наглый язычок.
Дразнишься? А сколько у тебя ног,
друг мой?
Единственный.
Потому что
один владеешь мерой свободы,
которая мне потребна для дружбы.
Ты - в раю, ангел мой,
а я - всё ещё «парюсь».
Искуплю…
И станем,
станем когда-нибудь
одним целым,
как настоящие друзья…»
Ветер…
До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу
в возбужденье. Что, впрочем, естественно. Ибо связки
не чета голой мышце, волосу, багажу
под холодными буркалами, и не бздюме утряски
вещи с возрастом. Взятый вне мяса, звук
не изнашивается в результате тренья
о разряженный воздух, но, близорук, из двух
зол выбирает большее: повторенье
некогда сказанного. Трезвая голова
сильно с этого кружится по вечерам подолгу,
точно пластинка, стачивая слова,
и пальцы мешают друг другу извлечь иголку
из заросшей извилины - как отдавая честь
наважденью в форме нехватки текста
при избытке мелодии. Знаешь, на свете есть
вещи, предметы, между собой столь тесно
связанные, что, норовя прослыть
подлинно матерью и т. д. и т. п., природа
могла бы сделать еще один шаг и слить
их воедино: тум-тум фокстрота
с крепдешиновой юбкой; муху и сахар; нас
в крайнем случае. То есть повысить в ранге
достиженья Мичурина. У щуки уже сейчас
чешуя цвета консервной банки,
цвета вилки в руке. Но природа, увы, скорей
разделяет, чем смешивает. И уменьшает чаще,
чем увеличивает; вспомни размер зверей
в плейстоценовой чаще. Мы - только части
крупного целого, из коего вьется нить
к нам, как шнур телефона, от динозавра
оставляя простой позвоночник. Но позвонить
по нему больше некуда, кроме как в послезавтра,
где откликнется лишь инвалид - зане
потерявший конечность, подругу, душу
есть продукт эволюции. И набрать этот номер мне
как выползти из воды на сушу.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
