Утром выглянула в окно, сверху.
Снега нет.
В голых ветках – чёрно-жёлтая птичка.
Или - нет?
Лампочка.
Кивается ветром,
перегоревшая, праздничная лампочка.
Ночью тоже смотрела в окно,
поздно.
На остановке
в усмерть пьяный пацан всё падал и падал.
Раза три.
Поднимался и снова:
жестоко, с маху, прямо на рельсы.
Приятель сидел на лавочке.
Жуть.
Боялась, трамвай раздавит.
Но, всё обошлось.
Притормозил - бесшумный, светлый, уютный,
Укатили оба.
Легла спать с ощущением маленького рождественского чуда.
Теперь, вот, - «синичка-лампочка».
Пусто на улицах.
Выходной.
Купол «Фрауэнкирхе»* медленно,
едва заметно,
плывет по облачной, небесной изнанке.
В башенке
тлеет звезда.
Две тысячи двенадцать лет назад родился ребёнок.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
И слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются глазища
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет.
Как подкову, дарит за указом указ —
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него — то малина
И широкая грудь осетина.
Ноябрь 1933
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
