Нам вместе - не страшно сорваться и весело, правда?
И если конец, то пусть будет конец окончательный,
а я тут читаю стихи, и стихи замечательны,
а всё остальное - всего лишь привычка, бравада.
Их столько уже - революций, парадов, бравад...
На мёртвой реке пароход застывал у причала,
печали сливались в единый запаянный чайник,
и чайник кипел в общежитии умных ребят.
А Ной беспробудно искал каждой твари по паре,
забыв - только в детстве по парам и в садик за ручку.
Мы выросли и расцепились, мы благополучны -
у каждого комп, мы теперь одиночные твари.
Ной мог бы спасти хоть кого, но темно и морозы,
опять же, планеты построились, как на параде,
и нам не до Ноя - у нас то поминки, то свадьбы,
а если серьёзно, спасать нас уже слишком поздно.
Один плюс один приравнялись к союзу изгоев,
туннели судьбы нас проводят до кончика света,
назавтра фонарщик привычно подключит планету,
и каждая пара попросит прощенья у Ноя.
Олег Поддобрый. У него отец
был тренером по фехтованью. Твердо
он знал все это: выпады, укол.
Он не был пожирателем сердец.
Но, как это бывает в мире спорта,
он из офсайда забивал свой гол.
Офсайд был ночью. Мать была больна,
и младший брат вопил из колыбели.
Олег вооружился топором.
Вошел отец, и началась война.
Но вовремя соседи подоспели
и сына одолели вчетвером.
Я помню его руки и лицо,
потом – рапиру с ручкой деревянной:
мы фехтовали в кухне иногда.
Он раздобыл поддельное кольцо,
плескался в нашей коммунальной ванной...
Мы бросили с ним школу, и тогда
он поступил на курсы поваров,
а я фрезеровал на «Арсенале».
Он пек блины в Таврическом саду.
Мы развлекались переноской дров
и продавали елки на вокзале
под Новый Год.
Потом он, на беду,
в компании с какой-то шантрапой
взял магазин и получил три года.
Он жарил свою пайку на костре.
Освободился. Пережил запой.
Работал на строительстве завода.
Был, кажется, женат на медсестре.
Стал рисовать. И будто бы хотел
учиться на художника. Местами
его пейзажи походили на -
на натюрморт. Потом он залетел
за фокусы с больничными листами.
И вот теперь – настала тишина.
Я много лет его не вижу. Сам
сидел в тюрьме, но там его не встретил.
Теперь я на свободе. Но и тут
нигде его не вижу.
По лесам
он где-то бродит и вдыхает ветер.
Ни кухня, ни тюрьма, ни институт
не приняли его, и он исчез.
Как Дед Мороз, успев переодеться.
Надеюсь, что он жив и невредим.
И вот он возбуждает интерес,
как остальные персонажи детства.
Но больше, чем они, невозвратим.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
