"Молодец удалый, гармонист пригожий,кого тебе надо, за кем сюда ходишь?....Румяная девушка, с русою косою, краса Пелагеюшка,… нет! - не за тобою..." natasha (Красавицы сёстры...)
«Оно» живёт в заброшенном сарае,
и когда по тропинке прохожу мимо,
следит сквозь щель внизу
меж трухлявых брёвен,
и видит мои красные сандалии…
«Тёть Поль, страшное расскажи…»
«Как помёрла Антоновна,
домовой ейный три ночи выл,
ажна спать не можна – так выл,
потом запалил хату, с дымом вышел,
я видала.. маленький такой… »
«Так то ж собака выл… » «Собака… хуяка…»
В поисках домового я забралась на чердак.
Под высокою призмою крыши было чисто просторно и сухо,
в прямоугольник окна лился ровный, рассеянный свет,
параллелепипед трубы грузно висел посредине.
Домовой, растрепанный, потный, удивился, пожал плечами
и вместе со мной покинул это светлое, строгое царство.
«Тёть Поль, возьми лён вязать…»
«Ай, етит твою мать!
Куды ж тябе взять?
Рази в пазуху посадить…»
«Тогда возьми Милку доить…»
«Ай, мать етить! Далёко ж итить…»
Жара и засуха.
Ни облачка на небе.
Не слышно птиц.
Лягушки, обезумев,
в отчаянии прыгают
в глубокие колодцы.
« Тёть Поль, а почему твои дочки не похожие?
Одна беленька, друга черненька, -
и красивые…»
«А на батек они похожие, батьки то разны…»
«А батьки где?»
«А хуй их знает!»
Назвала её в шутку
Пелагеей Макаровной.
Ах, как смеялась она –
до слёз, впокатушку,
как называла в ответ
«пиздюлечкой родненькой».
«Тёть Поль,…»
Хочется поднять шторы
и мельком взглянуть в окно,
чтобы опять ничего не увидеть,
кроме куста сирени, забора,
тени вспугнутой птицы
и поворота пустынной дороги.
