Мне всегда хотелось почитать двух граждан. Сару Тисдейл из книжки Брэдбери, у которой почти нет русских переводов. И этого самого пьяницу Цурэна. Даже и не знаю, кого больше. Спасибо "переводчику" со стругацкого :)
А мне очень хотелось чуть-чуть побыть пьяницей Цурэном. Но, как обычно, от задумки до готового текста прошло несколько лет. Реально, года четыре хотел написать, но не знал с какой стороны подойти. А вчера решил, что все дело в том, что у меня сонет как форма не вызывает никаких эмоций. Значит, пусть будет не сонет. И за два часа написал.
Кстати, вот большая книга переводов Сары Тисдейл. В прошлом году вышла:
http://www.ozon.ru/context/detail/id/6292994/
Формально: что касается «перевода», то хотелось бы увидеть именно сонет.
Что касается стиха самого по себе (без предисловия. Кстати, сам текст Стругацких довольно «плоский». имхо.), то принимаю только вот этот кусок :
«…Как тяжелы листы с твоих дерев,
Отчизна, как воняют гнилью рясы
твоих попов. Как блещут медью лбы
твоих вельмож. Ты любишь наше мясо
и нашу кровь. В пустых глазах толпы -
грядущего пожарища сполохи.
И, глядя в нас, дрожит от страха тьма.»
….
И я уйду. Не потому, что трушу,
а потому, что воздух твой нечист...»
может, кстати, «глядя в них»?
Остальное в стихе (для меня) диссонирует с темой и стилем. Особенно аллюзия «Куда деваться, если у эпохи ни совести, ни чести, ни ума?» по причине её сатирическо-юмористического оттенка, по-моему, слегка здесь неуместного. «Игра» с «листами» и с «душой»: в начале стиха смущает не естественностью (как это лист так уж может, с такой страшной силой брякнуться на душу, думаю, что у Цурена сонет был, скорее, ностальгический, с тоской, с любовью), в конце же напрягает некой «каламбуристостью», что ли, точно суховатая, формальная примесь к живой боли, не приемлющей «кудрявостей» в своём выражении.
Про попов - понравилось.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит; ровны и глуховаты,
затем что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной.
июль 1989
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.