Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара
Здравствуйте, меня зовут Семён Исаев. Мне 22. Я пишу стихи. Сегодня 22 ноября 2012 года, и послезавтра мне исполнится 23. Дело в том, что... Видео: http://www.youtube.com/watch?v=mTD9wI70JQE
Мне всё ещё не 23,
А я так часто хмурю брови
Что, час не ровен, изнутри,
Сосредоточившись на слове,
Полезут мысли на лицо
И будет очень много крови.
А мог бы попивать винцо
И тупо радоваться жизни,
И возмущаться в ночниках
Доступных вин дороговизне,
И находить себя в речах
Об истине в алкоголизме.
Прекрасен мир издалека,
Но я смотрю перед собою
И замечаю: облака
На стыках допускают сбои
И даже кое-где внахлёст
Мои поклеены обои.
Но это всё-таки не холст,
И клеил их не я, к тому же,
Поэтому проблема тут
Находится гораздо глубже,
И я сбежал бы в институт,
Но, как поэт, я верен службе.
Я ощущаю пустоту
Как будто вымерла «общага».
Я ощущаю за версту,
Что составляется бумага
Об отчислении моём,
Но я не сделаю ни шага,
Пока не выучу объём
Меланхолического курса.
Пока не сдам свой реферат,
Как минимум, на пять без плюса,
Не разрешу себе возврат
В оптимистические чувства.
Нарисовать хотя бы круг,
Но мир не замкнут, а разорван,
И я рисую только крюк
Без симметрически второго
Недостающего крюка,
Чтоб половинки стали вровень.
Мой день похож на «День сурка»:
Однообразная реальность
Мне безобразна без тебя!
И есть ещё одна банальность:
«Не отрекаются любя»,
В сентиментальность ударяясь!
Любовь, привязанность и боль –
Меня уничтожает третье
Навылет, поперёк и вдоль –
Мечтая об иммунитете,
Я буду плакать по тебе
Неделю, месяц и столетье.
Как не сойти с ума теперь,
Переживая кризис веры
В немыслимую силу чувств?
И как дождаться новой эры,
Когда я даже не хочу
Взывать к расцвету ноосферы?
Мне всё ещё не 23,
Стихи написаны за сутки,
Но чёрт за то их побери,
Что не нашли твоей минутки,
А, может быть, нашли, но ты
Осталась при своём рассудке.
Не выходя из пустоты,
Уехал я в страну другую,
Где осень более строга
И ждут очередную бурю
Нехарактерные снега,
А я всё так же брови хмурю.
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
