Десять дней в походе. Дороги ложатся лентами
под потертой подошвой выцветших босоножек.
Ане будет семнадцать. Лето ее умножит –
что-то в воздухе… что-то двадцатилетнее…
Саша – местный парень, проворнее здесь не сыщешь,
закаленный и поработавший: кожа рук – кора,
на турбазе служит конюхом и инструктором
и за все получает в месяц по восемь тысяч.
Ничего здесь не может быть. Ничего такого…
Ветер дергает флаг. Макушка горы Шатак.
Аня с Сашей бегут к вершине. Все это – так …
Опьяненность. Внизу – хозяйство, поля, долги.
Он показывает на месяц: «Смотри - подкова»,
и – на коршуна; говорит: «Посмотри - снегирь».
Она в локоть его толкает: «Дурак, уйди!»,
а он рядышком норовит поплотней усесться.
Тут ей кажется - она слышит, как тонет сердце
и восходят волны где-то внутри груди.
Колокольчики в поле. Звезды во тьму пикируют.
Все расходятся ночью, каждый в свою палатку,
засыпают, днем встревожены, сном крылаты
и затеряны меж хребтами ночной Башкирии.
Десять дней проходят. Больше – сойдешь с ума –
столько воздуха, солнца! Ане – назад в Тюмень.
Группа в сборе. Но Саша, сдержан. Такой кремень,
что не верится. Солнце, воздух... Во все не верится.
Остается печаль, безбрежная, как туман.
Аня смотрит в окно и ждет, что туман развеется.
