На сердце пусто и одиноко, включаю «ящик», а там опять
Гоняет кто-то рекламу сока. Смешно и грустно – куда бежать?
Надену шляпу – уйду красиво. Одно я понял за много лет:
В продаже соки, любовь и пиво. Вот щастья тока в натуре нет.
Хожу-брожу, отгоняю скуку. Погода – сука, превед-медвед…
Нет лучше сока, чем водка с луком на завтрак, ужин и на обед.
Я приковал бы его к экрану. Сидеть – наука, смотреть – не спать!!!
Того козла, что своей рекламой в конец затюкал – ядрена мать.
Пусть этот чел потирает руки. Еще не знает, что я решил
Спросить с него за такие штуки, чтоб помнил муки и не грешил.
Я не стесняюсь своих ботинок - мне новомодные туфли жмут.
Китайской шнягой наполнен рынок, а Dockers впору и не текут.
Besame mucho давно не в моде. Моя машина – не Мерседес.
Мне соки жить не мешают вроде. Я с ними круче, но лучше без.
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.