Он пробовал думать ночь, и она тотчас зажигала звезды,
заводила цикад, надувала сов, щекотала закат щеглами,
лотосами по воде писала ему, что этот мир никогда и не будет роздан
до конца, хоть пригоршнями его, хоть полными рукавами
бери. Он брал.
У окна до темна, шевелил Шекспира, Пирра чертил мелками на ламинате
кровати.
Она чертила кометой: Где ты: – в ответ на икоту «кто ты?» –
в Шекспире, в Сервантесе, в Достоевском?
Он только пытался подумать день, и она голубела, покуда сетчатки хватит,
запускала цветы в поля, в моря китов, охотников в перелески.
Он опускал глаза, и она истекала кровью, соком, слезами, в принципе истекала.
Ночною прохладой в сон, дорогой от храма, к храму, весенней метаморфозой
«живи». Он жил.
Он только пытался подумать сказать ей: Детка тебя мне, возможно, мало, –
а она уже знала.
Она просто растила цветок свой (как все на ее планете), просто растила розу…
Где прежде бродили по тропам сексоты,
сексолог, сексолог идет!
Он в самые сладкие русские соты
залезет и вылижет мед.
В избе неприютно, на улице грязно,
подохли в пруду караси,
все бабы сбесились – желают оргазма,
а где его взять на Руси!
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
