и не так чтобы очень надо тебя с тобой за тебя о тебе и дальше по нисходящей просто как-то устала гладить гобой губой и не слышать ни звука прячась в картонный ящик нахожу там других таких же ушедших в дзен изрисованных акварелью незимних будней и чем ярче я помню запах постельных сцен тем ты громче кричишь не надо давай забудем
открываются окна чинно сигают вниз одинокие девочки с длинными волосами и глазами бегущих с тонущей шхуны крыс и слезами проще(проща)ния под глазами а я буду смотреть на медленный их полёт открывая в себе способности экстрасенса и не помнить что где-то кто-то возможно ждет и когда мне в последний раз так хотелось секса
и не так чтобы очень просто рука дрожит одинокие девочки падают дольше века и теперь-то я точно знаю что ты не жив это только твое лицо прилепилось к векам так что даже закрыв глаза я смотрю в тебя о тебе за тебя и дальше по восходящей одинокие девочки падают и скорбят обо мне не умевшей жить и залезшей в ящик
а по ящику вновь японское анимэ в телефоне забытый голос забитых истин и я слишком близка к тому чтобы онеметь одуреть и родной ХР заменить на висту изломать себе пальцы и разорвать блокнот завести себе прорву диких сиамских кошек и на пару мгновений вылететь за окно и на пару мгновений стать одинокой тоже
только волосы жаль не длинные как у них и внутри ни слезинки значит полет нормальный предсказатели апокалипсисной херни и любители неизученных аномалий будут ждать возле дома с камерами LG диктофонами измерителями давлений одинокие девочки тоже мечтают жить и поэтому не спешат завершить паденье
и не так чтобы очень просто хотелось есть и вернуться в свой ящик к выкрашенным буддистам только даже за лето набранный лишний вес не помог в этом деле падать легко и быстро
Штрихи и точки нотного письма.
Кленовый лист на стареньком пюпитре.
Идет смычок, и слышится зима.
Ртом горьким улыбнись и слезы вытри,
Здесь осень музицирует сама.
Играй, октябрь, зажмурься, не дыши.
Вольно мне было музыке не верить,
Кощунствовать, угрюмо браконьерить
В скрипичном заповеднике души.
Вольно мне очутиться на краю
И музыку, наперсницу мою, -
Все тридцать три широких оборота -
Уродовать семьюдестью восьмью
Вращениями хриплого фокстрота.
Условимся о гибели молчать.
В застолье нету места укоризне
И жалости. Мне скоро двадцать пять,
Мне по карману праздник этой жизни.
Холодные созвездия горят.
Глухого мирозданья не корят
Остывшие Ока, Шексна и Припять.
Поэтому я предлагаю выпить
За жизнь с листа и веру наугад.
За трепет барабанных перепонок.
В последний день, когда меня спросонок
По имени окликнут в тишине,
Неведомый пробудится ребенок
И втайне затоскует обо мне.
Условимся о гибели молчок.
Нам вечность беззаботная не светит.
А если кто и выронит смычок,
То музыка сама себе ответит.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
