Я на шорохах ветра, на коротких гудках
Надиктую бессмысленность обоснований,
И листая страницы, играя словами,
Ускоряю настырность пульсаров в висках,
Я окончу свой стон на неистовой ноте,
Я опомнюсь пластом или снова на взводе,
Отдалились шаги, исчезают бесследно,
Прикормили с руки – на крючок иль в тенета?
Только брезгую утром увидеть в деталях
Те каналы, которыми стоки втекали,
Полощу неустанно в коллекторе душу,
Мру на серном одре потрохами наружу.
Я не рыпнусь, не двинусь с проклятого места,
Да куда мне, к вершинам чужих Эверестов,
Мной отрублен под корень затравленный гонор,
Я - пленённое пламя в оправе меноры,
Я - последний окуренный ладаном зритель,
Я – заляпанный воском узор на талите,
В брызгах крови проснётся мой город – апокалиптика...
Я в детстве заболел
От голода и страха. Корку с губ
Сдеру - и губы облизну; запомнил
Прохладный и солоноватый вкус.
А все иду, а все иду, иду,
Сижу на лестнице в парадном, греюсь,
Иду себе в бреду, как под дуду
За крысоловом в реку, сяду - греюсь
На лестнице; и так знобит и эдак.
А мать стоит, рукою манит, будто
Невдалеке, а подойти нельзя:
Чуть подойду - стоит в семи шагах,
Рукою манит; подойду - стоит
В семи шагах, рукою манит.
Жарко
Мне стало, расстегнул я ворот, лег, -
Тут затрубили трубы, свет по векам
Ударил, кони поскакали, мать
Над мостовой летит, рукою манит -
И улетела...
И теперь мне снится
Под яблонями белая больница,
И белая под горлом простыня,
И белый доктор смотрит на меня,
И белая в ногах стоит сестрица
И крыльями поводит. И остались.
А мать пришла, рукою поманила -
И улетела...
1966
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.