Знаешь, всё хорошо, и всего понемножку:
счастья выпадет – выпадет, значит, и бед.
Помню, маленький, я плющил нос об окошко,
а теперь, ты и мама мне машете вслед.
Равновесие в мире, в энергии, в мысли:
есть плохое, так будет хорошее вновь.
Ну, а если не нам, значит тем, кто вырастет,
Бог вернёт нашу радость и свет, и любовь.
И оно не уйдет и не сгинет навечно,
не заляжет подводною лодкой на дно –
хоть и кажется время теперь быстротечным.
Сердцу доброму, мудрому всё ж суждено
в этом мире остаться и не понарошку,
бередить чьи-то души, вселяя в них свет.
Помню, маленький, я плющил нос об окошко,
а теперь ты и мама мне смотрите вслед.
Возвращаясь к истокам, к отсчёту, к началу,
помолясь всем Богам и дурному не вняв,
за двоих твоё сердце, я слышал, стучало
вместе с маминым, в жизнь возвращая меня.
И оно достучалось. И снежной порошей,
летним ливнем, и вечером, и в рассвет
ты и мама: вы машете долго в окошко,
освящая мне путь, закрывая от бед.
Всё случается: солнце укроет ненастье,
но ненастье не насмерть, не навсегда.
Не количество денег приносит нам счастье,
а любви и заботы живая вода.
Обними свою Аннушку и от Серёжки
прочитай ещё раз этот тёплый привет:
помню, маленький, я плющил нос об окошко,
а теперь ты и мама мне плющите вслед.
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.
Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.
Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя,
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
