Будет Марыля плести рубахи,
Будет Марыля смеяться тонко,
Будут брехать под окном собаки,
Будут всё время будить ребёнка.
Будет Марыля ребёнка нянчить,
Петь ему песню про любых братцев,
Будет Марыля плести — иначе
Птицами могут они остаться.
Будут летать, опаляя крылья
Солнечным светом, чрезмерно ярким,
Будет рубахи плести Марыля,
Братцам пернатым вязать подарки.
Будет ребёнок надрывно плакать,
Будет мужчина суров и мрачен,
Будет месить сапогами слякоть,
Бога просить о простой удаче.
Всё будет так, я уверен, друже,
Если посмеешь в неё влюбиться,
Если ты станешь Марыле мужем,
Станешь, по сути, её убийцей,
Будет Марыля смеяться тонко,
Будет подарки готовить братьям —
Что ей какой-то там крик ребёнка,
Мужнины вяжущие объятия!..
Видишь, Марыля крапиву тянет,
Видишь, покоя она не знает —
Дети становятся лебедями:
Это нормально, пойми, родная,
Твой-то ребёнок пока в кроватке,
Мал он пока что летать, Марыля,
Знаешь, со времени взятки гладки —
Скоро он тоже расправит крылья.
Скоро он тоже взлетит на небо,
Грудью оперенной нараспашку,
Быть лебедёнком смешно, нелепо —
Так что плети для него рубашку.
Вечно плести — вся твоя забота,
Скучная, глупая и пустая.
Может, успеешь сплести до взлёта.
А не успеешь — пускай взлетает.
Еще далёко мне до патриарха,
Еще не время, заявляясь в гости,
Пугать подростков выморочным басом:
"Давно ль я на руках тебя носил!"
Но в целом траектория движенья,
Берущего начало у дверей
Роддома имени Грауэрмана,
Сквозь анфиладу прочих помещений,
Которые впотьмах я проходил,
Нашаривая тайный выключатель,
Чтоб светом озарить свое хозяйство,
Становится ясна.
Вот мое детство
Размахивает музыкальной папкой,
В пинг-понг играет отрочество, юность
Витийствует, а молодость моя,
Любимая, как детство, потеряла
Счет легким километрам дивных странствий.
Вот годы, прожитые в четырех
Стенах московского алкоголизма.
Сидели, пили, пели хоровую -
Река, разлука, мать-сыра земля.
Но ты зеваешь: "Мол, у этой песни
Припев какой-то скучный..." - Почему?
Совсем не скучный, он традиционный.
Вдоль вереницы зданий станционных
С дурашливым щенком на поводке
Под зонтиком в пальто демисезонных
Мы вышли наконец к Москва-реке.
Вот здесь и поживем. Совсем пустая
Профессорская дача в шесть окон.
Крапивница, капризно приседая,
Пропархивает наискось балкон.
А завтра из ведра возле колодца
Уже оцепенелая вода
Обрушится к ногам и обернется
Цилиндром изумительного льда.
А послезавтра изгородь, дрова,
Террасу заштрихует дождик частый.
Под старым рукомойником трава
Заляпана зубною пастой.
Нет-нет, да и проглянет синева,
И песня не кончается.
В пpипеве
Мы движемся к суровой переправе.
Смеркается. Сквозит, как на плацу.
Взмывают чайки с оголенной суши.
Живая речь уходит в хрипотцу
Грамзаписи. Щенок развесил уши -
His master’s voice.
Беда не велика.
Поговорим, покурим, выпьем чаю.
Пора ложиться. Мне, наверняка,
Опять приснится хмурая, большая,
Наверное, великая река.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
