На поляне костер, там разбойнички празднуют день,
что принес им добычу, и делят ее хлопотливо.
Дым костра нацепился на синюю ель набекрень,
подчиняясь ветрам, приходящим на бухту с залива.
А в пещере темно, будто ночи идут чередой.
В самом дальнем углу, прижимаясь к мутоновой муфте,
плачет девочка. Ей расхотелось вдруг быть самой злой
и безбашенной в сказочной северной бухте.
Золотую карету затмила подруга-на-час.
– Ну, рассказывай, Герда. И выслушав дивную повесть:
– Бедный Кай. Ты спасешь его? – Да, я найду.
Бедный Ганс,
остуди прямоту и свою напускную суровость,
дай ей мудрость понять или смелость отважных сердец,
дай разбойнице шанс проявить доброту и отвагу.
Истончен карандаш, значит, сказочке скоро конец,
и последним штрихом — слово «вечность» на белой бумаге.
А мне в детстве почему-то нравились лапландка и финка. Наверное, из-за письма на рыбе :)
Да, письмо на рыбе тоже поразило мое детское воображение.)))
Однако, я в то время больше симпатизировала сверстникам - можно было легко поставить себя на их место и совершить, например, подвиг. А место старой лапландки занимать не хотелось.
Дивно. Сказочно. Печально.
Наверное, самые волшебные сказки написаны самыми печальными сказочниками.)
Присоединяюсь к Ptenchiku, и отдаю свои последние майские гроши!!!..))
Спасибо, Вера.
Гроши мы сейчас подправим. А вообще, слова важнее.)
Я тоже в детстве представляла себя на месте маленькой разбойницы. Это мой любимый персонаж в этой сказке)))
Очень доброе и теплое стихотворение...)
сайт маленьких разбойниц, выросших, но забывших повзрослеть))
Спасибо, Тамила)
я обязательно скажу и о твоем, и о Птенчика, и о Про (так странно писать свой ник и представлять бородатого дядьку), но чуть позже.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Записки из мертвого дома,
Где все до смешного знакомо,
Вот только смеяться грешно —
Из дома, где взрослые дети
Едва ли уже не столетье,
Как вены, вскрывают окно.
По-прежнему столпотвореньем
Заверчена с тем же терпеньем
Москва, громоздясь над страной.
В провинции вечером длинным
По-прежнему катится ливнем
Заливистый, полублатной.
Не зря меня стуком колесным —
Манящим, назойливым, косным —
Легко до смешного увлечь.
Милее домашние стены,
Когда под рукой — перемены,
И вчуже — отчетливей речь.
Небось нам и родина снится,
Когда за окном — заграница,
И слезы струятся в тетрадь.
И пусть себе снится, хвороба.
Люби ее, милый, до гроба:
На воле — вольней выбирать...
А мне из-под спуда и гнета
Все снится — лишь рев самолета,
Пространства земное родство.
И это, поверь, лицедейство —
Что будто бы некуда деться,
Сбежать от себя самого.
Да сам то я кто? И на что нам
Концерты для лая со шмоном —
Наследникам воли земной?
До самой моей сердцевины
Сквозных акведуков руины,
И вересковые равнины,
И — родина, Боже Ты Мой...
1983
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.