Среди мелиораторов ходит легенда. Такая легенда: душа змеи бессмертна, то есть убить змею не значит убить её совсем. Душа переходит в другую змею и добавляется к душе той змеи. И та змея становится вдвое умнее (раз души в ней больше), и её вдвое труднее поймать (убить). Машинисты болотных экскаваторов - лесные люди, которые слышат природу и стараются не вредить зверям. Но однажды одно большое болото осушили совсем, и очень быстро буквально отутюжили бульдозерами, потому что там надо было открыть торфозаготовки. Задавили трактором вообще всех змей. На зиму работы прекратились, а весной там убило монтёра отключённым электрическим кабелем, потому что души змей перешли в кабель.
И до сих пор по болоту ползает отключённый электрический кабель и убивает током всех, кто туда зайдёт.
Это рассказано в рязанской Мещере.
А вот что рассказано в Питере.
Фальконетовский памятник Петру сопровождает тайна. Фальконе до этого заказа вообще никогда не делал больших скульптур, тем более памятников; это была своего рода его авантюра. Помните белого мраморного амурчика в Третьяковке, с пальчиком возле губ и с хитрой улыбочкой? Вот скульптура от Фальконе. Памятник Петру строили слишком долго, и чуть не «запороли» при отливке (он развалился пополам, пока автор спал). Автор всё спал, болел, затевал долгие странные действия (выбор и доставка камня), и пробовал отказаться от заказа и разорвать контракт, но всё же его заставили, и он кое-как свою работу довёл до конца.
У памятника Петру есть антипамятник (Александру III). Конь Петра I держится на хвосте; Александр III сидит на огромной бесхвостой ломовой лошади.
…Император такой тяжёлый, что хребет лошади прогнулся, император в ушанке(?) и простых сапогах спокойными мощными руками удерживает на месте монстра с выпученными глазами, готового сгрызть железные удила. Стоял Александр III на низком плоском постаменте из полированного розового мрамора, в свете фонарей у Николаевского вокзала. Этот памятник сделал Паоло Трубецкой – автор памятника Данте во Флоренции (именно русского скульптора город удостоил этой чести…).
Пётр же всё куда-то стремится, и полёт его невразумителен. То ли он «остановил коня перед бездной»:
…пред самой бездной
Уздой железной
Россию поднял на дыбы,
то ли всё же прыгает вперёд через какие-то овраги жизни. Дискуссия продолжается. В фальконетовском памятнике ясно изготовлен лишь один предмет:
И если лик свободы явлен,
То прежде явлен лик змеи,
И ни один сустав не сдавлен
Сверкнувших колец чешуи.
Фальконету поручили сделать вовсе не памятник Петру. Даже это и не памятник (не символическое изображение персонажа, предмета), а это сам предмет.
Это змея.
Души всех змей, которые жили на месте Петербурга, хранятся в Змее Фальконе.
И когда у нас на Охте построят газпром, Змея проснётся.
------------
Послесловие:
"ушанка" - часть казачьей формы
У всего есть предел: в том числе у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист - в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате.
Так дромадер нюхает, морщась, рельсы.
Пустота раздвигается, как портьера.
Да и что вообще есть пространство, если
не отсутствие в каждой точке тела?
Оттого-то Урания старше Клио.
Днем, и при свете слепых коптилок,
видишь: она ничего не скрыла,
и, глядя на глобус, глядишь в затылок.
Вон они, те леса, где полно черники,
реки, где ловят рукой белугу,
либо - город, в чьей телефонной книге
ты уже не числишься. Дальше, к югу,
то есть к юго-востоку, коричневеют горы,
бродят в осоке лошади-пржевали;
лица желтеют. А дальше - плывут линкоры,
и простор голубеет, как белье с кружевами.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
