О Дмитрии Андреевиче Калинине – девяносто четырёхлетнем краснодарце, ветеране Великой Отечественной войны, боевом лётчике-истребителе, я впервые узнал в год 70-летия Великой Победы от своего флотского друга-сослуживца Бориса Гуткина. Супруга Бориса Зоя – младшая дочь лётчика-героя. В дальнейшем она немало помогла мне в сборе материала для этого очерка. А увидел и познакомился я с Дмитрием Андреевичем, увы, в скорбный день похорон Бориса, едва перешагнувшего свой 60-летний юбилей и скоропостижно умершего от инсульта,.
- Я первую смерть человеческую помню с 4 лет, – говорил мне за поминальным столом уже на сороковины Бориса Дмитрий Андреевич – сухонький, но стройный, не согбенный недугами и временем. - Тогда умерла моя прабабка Ольга Корниловна в возрасте 105 лет, и запомнилось, как взрослые говорили в доме у ложа усопшей: «Подойди, Митя, подержись за ножку бабушки, она счастливая, долгую жизнь прожила, подержись - и ты тоже долго будешь жить».
За тем поминальным столом, слушая ветерана-долгожителя, я подсчитал, что если в год смерти его прабабки Ольги Корниловны, ему было четыре года, то родилась она ещё при жизни Пушкина и Лермонтова в 1821 году! То есть почти два столетия назад, и что в лице Дмитрия Андреевича и его родословной передо мной живая история нашей страны. Узнал я, что у Ольги Корниловны до революции квартировал Александр Шолохов – отец всемирно известного писателя Михаила Шолохова. Старший Шолохов был приказчиком у ростовского купца Морозова и заведовал в Каргине лавками. А плотник Андрей Калинин – отец Мити Калинина - подряжался на работу к приказчику Шолохову по плотницкой части, и, бывало, выстругивал для шустрого маленького Миши Шолохова, гонявшего хуторских кур, луки и арбалеты. Видел в дальнейшем земляка-писателя и его детей и Дмитрий Андреевич, но сегодня речь пойдёт лишь о боевом пути лётчика-истребителя.
Дмитрий Андреевич Калинин родился 28 мая 1922 года на Дону в хуторе Латышевский Вёшенского, ныне Боковского района Ростовкой области.
В 1938 году окончил 8 классов Каргинской средней школы и поступил в кулинарное училище города Шахты Ростовской области, работал в тресте ресторанов и столовых и одновременно учился в Шахтинском аэроклубе.
В марте 1941 года окончил училище поваром 6 класса и одновременно аэроклуб учлётом (учеником лётчика). В апреле был призван на воинскую службу и направлен на обучение в Краснодарскую высшую военную школу пилотов (КВВШП).
22 июня 1941 года на общем построении курсантов начальник школы полковник Иванов объявил о нападении гитлеровской Германии на СССР. После рассредоточения эскадрилий по Краснодарскому краю 1-я и 2-я эскадрильи школы базировались в станице Кореновской, где курсанты проходили лётное обучение на самолёте-истребителе И-16.
К Новому году 1942 году программу обучения на нём завершили, но госэкзамены не сдавали, так как пересели на бомбардировщики 2Б-3 и 2Б-4 и группе Калинина - 22 учлёта - пришлось, как и всем курсантам, помогать очищать полосу от снега и охранять самолёты.
Лишь в мае 1942-го, сдавшую зачёты группу направили в 23 запасный авиаполк под Иваново. В полку молодому лётчику Калинину довелось освоить иностранные самолёты «Харрикейн», «Китихаук» и самолёт «Р-39 Аэрокобра»…
1942-1943 гг. «Мой первый «сбитый» самолёт»
«Китихаук», - рассказывает Дмитрий Андреевич, - мы называли дамским самолётом - по первым двум слогам Кити. На «Китихаук» в феврале 43-го я завершил программу обучения. Самолёт памятен тем, что он меня чуть не лишил жизни, и позже я стал называть его своим первым сбитым – в кавычках – самолётом. А было так.
Этот самолёт американский - одноместный, просторный. В учебном полёте на нём я полетел в зону – это место пилотирования. Когда отпилотировал и начал садиться - чую, что в кабине запахло гарью. Я сделал круг, снизился. А дышать становится невозможно. Отодвинул «фонарь» – стеклянная крышка кабины, – захожу на второй разворот, на третий… На четвёртом развороте дым уже до слёз ест глаза. Выхожу на посадочную полосу – то есть развернулся заходить на посадочную полосу, но не довернул ещё градусов 30-40, и… не вижу полосы из-за дыма и слёз. Лишь на приборе высоты разглядел 300 футов – это 100-70 метров. Лихорадочно вспоминаю, чему учили в лётной школе, а именно: чтобы покинуть аварийный самолёт – сбросьте фонарь, переваливайтесь через борт кабины, рвите кольцо парашюта. Я так и сделал, но сто метров высоты – какой парашют! Я вывалился «за борт», дёрнул кольцо... Миг - и парашют раскрылся. Передо мной лишь мелькнул лес, и я оказался в снегу. Самолёт пролетел дальше и упал где-то в районе территории полка. Снег ожёг мне лицо, забил глаза и уши. Я пошевелился, поворочался. Вроде цел, нигде не болит. Тихо вокруг. Глаза уже промыла снежная водица. Парашют висит на дереве, а самолёта не вижу поблизости - ни пламени, ни чада. Первые мысли: «Надо собрать парашют». Я сдёргиваю его, начинаю сворачивать стропы. Слышу, на лесной дороге гудит что-то. Показался «Бобик», остановился напротив, шофёр и три солдата в нём.
- Ты жив там? – кричат. - Иди сюда!
- Не могу, - говорю, - надо парашют собрать.
Тогда подошли они, собрали парашют, бросили его в машину, меня посадили в неё и повезли на аэродром, что был в километре. И все на меня глядят, мол, счастливчик, жив остался. В полку ведь здорово переполошились: все слышали, что грохот был, что самолёт упал. Срочно машину послали к месту...
Командиру эскадрильи Новикову, у кого я учился и который руководил полётами, коротко рассказал, что произошло. Он был боевым лётчиком, после ранения стал комэской. Новиков выслушал, говорит:
- Садитесь в машину, езжайте к начальнику штаба, там всё ещё раз объясните.
В штабе меня дотошно расспросили: как горело, что горело?.. Я написал подробную объяснительную. Дело в том, что с «Китихаук» это был уже рецидив. Ранее летела группа этих самолётов в Иваново и один вот также неожиданно загорелся. Самолёт тогда пролетел над крышей ангара, упал и взорвался. Пилот погиб.
В общем, мне ещё повезло. А недостаток у этого комфортабельного самолёта был в том, что за спиной пилота располагался бак с горючим, а тормоза колёс работали на смеси спирта и глицерина….
…В августе 43-го после Курско-Белгородской операции на пополнение пришла 205 авиадивизия. Нас зачислили в её 238 и 508 авиаполки. 205 авиадивизия была сформирована в мае 1942 г. и действовала в составе 5-й Воздушной армии до июня 1944 г., и во 2-й Воздушной армии до конца войны на 2-ом и 1-ом Украинских фронтах.
Мы переучились пилотировать самолёт «Р-39Аэрокобра». Пополнившись этим самолётом, полки 205 дивизии получили задание поддерживать наземные войска при освобождении Левобережной Украины. Мы перелетели из Воронежа в район Харькова, а затем Полтавы, и с 10 октября 1943 года стали участвовать в боевых действиях.
Наш 508 полк выполнял задания по сопровождению бомбардировщиков ПС-2, которые бомбили станцию Александрия на Правобережье и Кировоград, где немцы скапливали войска и снабжение, чтобы не дать закрепиться им на правом берегу Днепра южнее Кременчуга. Там и началось моё участие в боях и началось очень неудачно. При бомбардировке станции Александрия завязался воздушный бой с мессершмиттами (Ме-109) и я потерял своего ведущего Василия Кобякина. Но вертелся в общей куче, даже пристраивался к Мессу – на какие-то минуты, но он со снижением ушёл на запад, и когда я оглянулся, то нашей группы уже не было: она отбомбилась и самолёты ушли домой – на Полтаву.
Кручусь, смотрю кругом, вдруг слышу:
- Маленький, прикрой! Я на курсе через Днепр!..
Вижу, надо мной метрах в трёхстах ПС-2 - он заходил фотографировать результаты бомбометания. Я рад был пристроиться, но он держал скорость со снижением, и я со снижением догнал его почти под Полтавой, где восстановил ориентировку. Произвёл посадку на свой аэродром и получил наставительный нагоняй от ведущего Кобякина...
Через день мы перелетели на другой аэродром и тут же из-за плохого лётного поля перелетели на аэродром у хутора Полевой. 508 авиаполку командующим 5-ой воздушной армии 2-го украинского фронта была поставлена задача прикрывать переправу через Днепр и наши войска на образовавшемся плацдарме на правом берегу реки. Кременчуг – Днепропетровск – Пятихатка – каждый вылет был со встречей с противником и воздушным боем.
При вылете 24 октября нас встретила группа немецких самолётов «Хенкель-111». Мы с ведущим Михалёвым и командиром звена Свистуновым атаковали бомбардировщики, а командир звена Стройков с лётчиком Сандыгой прикрывали от истребителей прикрытия. В бою я стрелял по левому мотору Хенкеля, так как был в левом пеленге от ведущего Михалёва. Хенкель загорелся. Но на меня больше произошло впечатление от голубых и сизых трасс из пулемётов, стрелявших по нам стрелков бомбардировщика. Мы сбили два самолёта противника, но и у нас в группе подожгли Сандыгу и он выбросился из машины с парашютом, незначительно опалив лицо.
…В ноябре погода была плохая, с осадками и низкой облачностью. Немцы стали летать мелкими группами. Мы тоже летали парами. Мне присвоили звание младшего лейтенанта и должность старшего лётчика. Ведомым у меня был кировец Анатолий Медведев. При высоте облаков 500-400 метров и ниже авиация противника наносила штурмовые удары по передовой. Нам приходилось делать вылеты в район станции Шевченко. В одном из полётов мы с Медведевым встретили «Хенкелей-123». Я атаковал врага сходу на выходе из пикирования, и с первой же очереди Хенкель загорелся и упал. Второй Хенкель ушёл в облака.
Доводилось встречаться и с «Фокером-190». В очередном бою услышал по связи:
- Кобра, Кобра, помоги!
Вижу, в крутом вираже в хвосте у нашей Кобры Фокер. Атакую и даю очередь. Фокер резко выходит из виража и с чёрным дымом уходит на свою территорию. Я стал преследовать, но он произвёл посадку без шасси, «на живот». Я вернулся на свой аэродром. Доложил. Замком эскадрильи Павленко поблагодарил, что я вовремя помог и подранил врага, и… сделал выговор за преследование его.
…В одном из вылетов на прикрытие передовой мы в паре с комэской Михалёвым увидели, что два МЕ-109 снизу заходят нам в хвост. Мне казалось, что они ещё далеко, и - только я вышел в разворот, как получил полную порцию вражеских пуль. С правого крыла из пробитого бензобак брызнул шлейф бензина, пошёл запах гари, связь отказала. Я, конечно, потерял из обозрения командира. Стал готовиться к посадке. Двигатель выключил. Сделал крен и увидел под собой площадку с самолётами Ил-2, замаскированных кронами деревьев. Выбрал более длинную полосу, выпустил шасси, и благополучно приземлился, закончив короткий пробег в огороде какой-то старушки. Вылез из кабины, осмотрел самолёт. Помимо разбитой радиостанции оказались пробиты переднее и правое колеса, а в правом крыле – бензобак. Рассмотрел и стеклоброню с двумя дырами-стержнями от броневых пуль, которые потом долго носил в кармане. Приехала машина и доставила меня на КП к командиру полка замаскированных Илов. Доложил о случившемся. Рядом с КП увидел ещё одну Кобру нашей дивизии - лётчика Иванова из соседнего полка. Не одному мне помог замаскированный аэродром…
На другой день с парашютом и бронестеклом – вес 30 кг. – на попутной машине добрался до своего полка. А потом мы узнали от сбитого Михалёвым пилота самолёта из пары Ме-109, что встретились в том бою мы с хвалёными немецкими лётчиками-асами…
О Михалёве. Михалёв Василий Павлович – был выпускником аэроклуба в Улан-Уде. В 1940 окончил военную школу истребителей, где его оставили служить инструктором. А 12 мая 1943 года Михалёв прибыл в 508 полк младшим лейтенантом, стал командиром звена. Участвовал в боях на Курской Дуге, где сбил 6 самолётов противника и таранил Ю-88. По окончании операции его наградили орденом Ленина и присвоили звание старшего лейтенанта.
30 октября комэска Михалёв с ведомым Коваленко, комзвена Стройковым и Хлоповым вылетели на перехват вражеских Ю-87, шедших под прикрытием двух Ме-109. На встречных курсах завязался бой. Михалёв и Стройков сходу сбили два Юнкерса и расстроили группу. Стройков, Хлопов и Коваленко продолжали биться с Ме-109, а Василий Павлович пристроился в хвост Ю-87. Нажал на гашетку – тихо: кончились патроны. Но Юнкерс был так близко, что Михалёв решил ударить крылом по его хвостовому оперению – он уже имел опыт, когда на Курской дуге отрубил хвост Ю-88. Удар… После короткого шокового состояния комэска услышал, что мотор работает и самолёт его управляем. Выровнял самолёт, осмотрелся. Юнкерс упал на землю, загорелся. Других самолётов противника уже не было. Михалёв, собрал группу, дал команду: «Домой!»
Подстроившись, ведомый Стройков спросил:
- Что это у тебя под стабилизатором заднее оперение болтается?
Но только после благополучной посадки на аэродроме рассмотрели, что правая часть стабилизатора деформирована и висит. Много тогда собралось любопытных посмотреть на самолёт, вышедший почти целым из тарана - уже второго тарана Михалёва, который в следующем 1944 году за боевые заслуги получит звание Героя Советского Союза.
…В одном из декабрьских вылетов, при атаке Ю-88, Михалёва подбили, и под двигателем в хвостовой части произошло воспламенение. Я летел с ним в паре. Он всё спрашивал меня: «Дым идёт?». Я отвечал, что есть шлейф, но не чёрный. Так, с дымом, мы пролетели около двух километров до аэродрома. А при посадке, на сруливании, в задней части за его двигателем мощно полыхнуло. Тушили самолёт комэска на земле дружно, но хвост всё-таки отвалился...
В январе и феврале 1944-го из-за плохой погоды летали мало. Площадка была разбита, заснежена. В феврале самолёты сдали соседнему полку и уехали в Кировобад за новыми самолётами. Вернулись в середине марта, приземлились уже на бетонный аэродром освобождённого Кировограда, где базировались полки дивизии. Отдыхали, знакомились с обстановкой, новостями. Устроились на ночлег. После ужина слышу за окнами гомон, радостные вскрики, кто-то с кем-то встречается. Вышел на шум. Оказалось, это появился лётчик Лёша Савченко. Он подбитым сел «на живот», самолёт поджёг, чтоб не достался врагу, а сам спрятался в лесопасадке. Потом встретил местных ребят, и они его укрывали его до тех пор, пока наши не освободили территорию. И - только угомонились в тот вечер, как вновь в полку раздались радостные голоса. Следом за Савченко вернулся любимец полка, весельчак лейтенант Анатолий Желнин. Он в бою с Хенкелем выпрыгнул из горящего самолёта, но попал в плен. Однако когда немцы уводили пленных в свой тыл, на одном из привалов возле фермы Толя вырыл в навозе яму и товарищи прикопали его навозом. Когда немцы увели пленных, Желнин выбрался из ямы. Затем он скрывался у местных жителей и вот по освобождению территории тоже вернулся в полк»...
1944-1945 гг. Ранение и конец войны
В работе над этим материалом помимо диктофонных записей мне помогали и рукописные воспоминания Дмитрия Андреевича, а также документы: его Лётная и Трудовая книжки.
Нужно сказать, что авиаполк Калинина облетел пол-Европы. Боевых лётчиков полка знало небо Польши, Румынии, Германии, Австрии. Но газетный лимит не позволяет показать полностью боевой путь нашего ветерана. Поэтому хронология событий сокращена. 1944 год в ней завершит обычная запись в Лётной книжке на тот момент командира звена лейтенанта Калинина:
« 23 августа 44 года:
Тип самолёта - Кобра, Количество полётов – 1
Продолжительность полёта – 1 час
Краткое описание задания: Патрулировавние в районе Ячнин-Иваниско. Встреч не было. Посадку производил в сумерках, при прожекторах.
И далее на странице под чертой с переходом на следующую страницу:
Итого за август произведено 15 боевых вылетов с налётом 16 часов 28 минут.
Из них на прикрытие своих наземных войск: 14 б/в – 15 ч. 22м.
Штурмовка войск противника 1 б/в – 1 час, 5 мин.
Провёл 4 воздушных боя, в результате которых лично сбил самолёт противника типа ФВ-190;
Провёл 2 штурмовки, в результате которых лично уничтожил 1 танк, одну подводу с боеприпасами, и до пяти солдат противника.
Адъютант Клименко»
… Весной 1945 года полк стал готовиться к штурму Берлина. На самолётах проверили бомбооборудование. Бомбя станцию Котбус, Калинин удачно попал в цель на путях -между эшелонами цистерн, а напарник Сергей Каширин нанёс удар по вокзалу. Фейерверк был грандиозный. В другой раз, 17 апреля, нанося удары по станции Лимбург, тоже зажгли цистерны. Такие вылеты назывались свободной охотой: когда встреч с самолётами фашистов не было, лётчики бомбили или штурмовали наземные цели.
Но 18 апреля в паре с Медведевым патрулируя юго-восточней Фюнстервальда, встретили четвёрку «ФВ-190», штурмующих колону наших войск. Сходу атаковали их своей четвёркой. Одного на выходе из пикирования поджёг Калинин. Ещё один самолёт сбил Хлопов - из второй пары. Два самолёта врага ушли на малой высоте.
А 24 апреля авиаполк перелетел с аэродрома Фрайбург на аэродром Гаро. Начали патрулирование юго-западной окраины Берлина.
Из рукописных записей ветерана:
«5 мая во втором вылете я повёл шестёрку - я с Медведевым, Хлопов с Бугровым, Сюсюкалов с Гречишкиным - на прикрытие дороги на Фрайбург. На втором заходе у меня под сиденьем разорвался снаряд. Ноги с педалей соскочили к сиденью. Стал ставить их на место – больно в икрах, но поставил, превозмогая острую боль, и дал команду звену следовать на аэродром. На посадке еле удерживал направление, но рулить уже не смог. Лишь свернул с посадочной полосы и вызвал машину. Меня отвёзли в медсанбат. Там обработали ранки, вытащили осколки – они зашли в тело не так глубоко: задержали голенища сапог. Но от удара я ещё три дня не мог ходить. Тогда дали велосипед и через два дня я на нём смог передвигаться, а с 6-го июля уже стал летать.
На том майском вылете моя война закончилась. Нашему полку дали задание прикрывать дорогу Дрезден-Прага, так как на выручку восставшим чехам командующий фронтом маршал Конев послал танковую армию Рыбалко. На Прагу летали до 14 мая, хоть война уже и завершилась…
А День Победы я встретил так. 8 мая вечером после ужина читал журнал. Заснул, когда стемнело, и вдруг среди ночи меня разбудил шум, стрельба. В чём дело не пойму. Схватил ремень с пистолетом. Но в комнату вбежал командир эскадрильи, кинулся обнимать:
- Дима, война закончилась!
Вышли наружу. Там пальба идёт из всех видов оружия. Зенитные пулемёты строчат, пушки ухают, трассирующие снаряды высвечивают настоящий фейерверк.
Принесли из столовой горячего чаю - не до сна уже было. А с рассветом пришла машина, поехали на завтрак, и стали готовиться к вылету на Прагу.
20 мая нам организовали экскурсию в Берлин на автомашине «Студебекер». На откидных скамейках уместилось человек 15, остальные стояли, держась за дуги снятого тента. Поездили по городу, подъехали к Рейхстагу. Кое-что там ещё дымилось. Обошли его вокруг. На одной из сторон встретился фотограф. Сфотографировались. Ездить по городу было трудно – проезд только по определённым улицам. Сфотографировались и у Брандербугских ворот и поехали назад в полк на обед.
Итак, за май я сделал всего два вылета на прикрытие со штурмовкой, и налётал 2 часа.
Июнь практически отдыхали, но дежурства несли.
24 июня перелетели в австрийский город Тульн, потом в Штоккерау, а в Тульне сели американцы.
Наступило время строевой подготовки и тренировка в полётах по приборам.
Весной 46-го перелетели на аэродром Парндорф и дивизию расформировали. Лётчиков раскомандировали по другим частям, а кто пожелал – уволились.
В 47-ом году окончил высшие курсы переподготовки и в полку тренировал лётчиков из училищ до лётчиков второго класса
В 60-ом попал под сокращение, работал на гражданских предприятиях.
В 1968 году снова появилась возможность летать. Летал на АН-2 по спецзаданиям до 1980 года. Списали из-за ослабления слуха. До 1986 года работал в аэропорту диспетчером.
С того года на пенсии. Женат. Две дочери, семь племянников и племянниц, пять внучек и три правнука.
За время войны совершил 149 боевых вылетов на прикрытие наземных войск, разведок, штурмовок с налётом 169 часов. Провёл 44 воздушных боя, сбил - 13 лично и 4 в группе самолёта противника. Получил лёгкое ранение ног. Три раза сбивали: раз в воздушном бою - сел вне аэродрома, и два с земли - тянул на свою территорию, пока работал двигатель, и садился прямо на передовой. Везло.
Прошёл путь от рядового до гвардии подполковника, помощника командира полка.
Награждён боевыми наградами: два Ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1 и 2 степени, орден Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией», а также многочисленные юбилейные медали и медаль «Ветеран труда».
Как было сказано в начале материала, 28 мая ветерану исполняется 94 года. Доброго самочувствия, дорогой Дмитрий Андреевич, наши поздравления и поклон Вам!
Я сразу смазал карту будня,
плеснувши краску из стакана;
я показал на блюде студня
косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
прочел я зовы новых губ.
А вы
ноктюрн сыграть
могли бы
на флейте водосточных труб?
1913
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
