По небу над Нидирляндским проливом с предзвуковой скоростью и легким воем летел разноцветный снаряд весом в центнер действующего вещества. От соприкосновения с атмосферой оболочка снаряда слегка дымилась, и в этом дыме опытный маг-артиллерист мог, словно в кинофильме, рассмотреть короткую, но емкую историю происхождения летящего объекта.
Несколько часов назад у берегов Нидирляндии случилось самое тихое в мире кораблекрушение. Когда Черный Колдун, решив потягаться с Ламьей, неслышно отбыл в направлении Медвежьего угла, выяснилось, что плот на бараньей тяге держится исключительно посредством волшебства. Без воздействия колдовской силы бревна расползлись в стороны, и его Единственномудрие вместе в шатром и бирюльками оказалось в ледяной воде. К чести баранов нужно отметить, что они не потеряли ни скорости, ни направления и очень скоро пополнили ряды нидирляндских стад отборными производителями. Императора же выловили сетями рыбаки (бирюльки, увы, погибли) и доставили к трону короля. Горячая ванна, охи-ахи, дипломатические реверансы, коньячок и мохнатые тапочки - все необходимое нашлось во дворце местного монарха. Его Единственномудрие обрадовался было, что проведет здесь недельку-другую, словно в пятизвездочном отеле "все включено", как слуги поймали почтового попугая. Отправитель письма заставил птицу выучить послание следующего содержания: "Императрица вот-вот разродится наследником тчк ждем домой вскл".
А дальше началась подлинная дипломатия. Королю жуть как не хотелось снаряжать в Кензо корабль, и он начал намекать на стоимость подобной экскурсии. Император делал вид, что не понимает столь тонких намеков. Король улыбался, а про себя думал, что даже полугодовой пансион Единственномудрия обойдется ему дешевле, чем оплата труда матросов, имевших наглость вступить в профсоюз. В результате через полтора часа, считая с момента поимки попугая, Императора, заботливо укутанного в пять слоев тугоплавкого сукна, волокли к чудовищному требушету на берегу моря.
Целый армейский полк с помощью десятка треухих нидирляндских слонов, бегающих в колесе, уже притягивал к земле циклопический рычаг. Высокого гостя поместили в веревочный ковш, и по сигналу портового колокола маленький ручной бронтозавр короля точным ударом хвоста выбил специальный колышек, после чего рычаг требушета взлетел в небо, сообщив кензонийскому Единственномудрию наибольшую из возможных скоростей. Император орал из-под облаков, сукно дымилось, король, заслонив ладонью глаза от солнца, сочинял приказ о награждении капитана артиллеристов никелевой медалькой, бронтозавр жевал ветку сирени, капая слюной на макушку упомянутого капитана. Курдючно-мохеровые архаромериносы приступили к пастьбе. Жизнь в королевстве наладилась.
Через пять минут полета, приноровившись дышать и попривыкнув к скорости, Император вновь обрел способность чувствовать что-либо, кроме страха. Наследник, наследник, у него будет наследник! А вдруг девочка? Нет, его супруга не способна на такую подлость! Только наследник! Какая польза от девчонок? Пол-империи за ней в приданое? Перебьются! Только губозакатывательную машинку!
Однако именно девчонка спасла ему жизнь. Недальновидный Император не задумывался о моменте приземления, а нидирляндскому королю этот момент вообще был пофигу, ему хотелось только от незваного гостя избавиться. Так и получилось, что единственным человеком, кому это было интересно, оказалась Мелинда Фиалкоцветная. Высокообразованная принцесса вычислила точку падения снаряда и распорядилась натянуть поперек балкона спасательный батут с улавливающей сетью и специальным желобом, благодаря которым падающее тело не подпрыгивало мячиком вверх, а плавно двигалось дальше до полной остановки. И что интересно: Мелинда прожила во дворце всего четыре часа, а ее уже слушались не хуже, чем хозяина.
Ровно в рассчитанное Мелиндой мгновение Император свалился на батут и скатился по желобу прямо в супружескую постель, под бок роженице. Этого мягкого толчка императрице и не хватало, чтобы окончательно разродиться золотоволосым ангелочком, который тут же заревел, как армейская сирена. Надо заметить, что именно этот ангелочек впоследствии станет жутким деспотом, положившим половину населения Кензо на алтарь социального эксперимента под названием "модернизация". Ну, да не о том речь.
Гораздо интереснее, что стало с кинетической энергией летевшего на родину монарха. Как известно, при остановке тела она превращается в тепловую. Мелинда держалась за батут. Она и приняла на себя выплеск тепла, превратившись в облако плазмы.
Однако где-то далеко на севере, в Медвежьем углу, в подземельях Святилища, Ламья ментально боролась в темной силой Колдуна в сполохах пламени Крултыга, и эта магическая круговерть притянула к себе новоявленный сгусток плазмы. Перемещаясь, Мелинда унесла на себе последний вопль рожавшей императрицы и первый крик младенца, и Ламья возликовала: это было именно то, чего ей не хватало! Появление новой жизни в далеком городе возмутило ткань Вселенной, благодаря чему она, Ламья, победила. Евген не перестал быть магом, не умер, не распылился на атомы. Он родился. Родился заново и, пока сияла плазма, прожил детскую свою жизнь до точки выбора между добром и злом и - сделал верный выбор. Это было очень давно, века назад, теперь он стремительно взрослел. И это уже был совсем другой человек, не Евген. Просто Маг.
Однако что-то пошло не так. Ламья видела, что какое-то вожделение не оставляет его, начинает заволакивать темным пеплом его сознание и если оно одержит верх, все ее усилия окажутся напрасными. Маг либо вновь пойдет по черному пути, либо умрет прямо сейчас. А лететь сквозь подпространство поздно. Уже свернул свое пламя Крултыг, уже начала остывать странная плазма, влетевшая в Святилище откуда-то сверху. Ламья напряженно думала.
Решение пришло внезапно. Но Ламье нужно было время, чтобы добежать до Мага, и она не успевала. Осознав это, она махнула рукой, и плазма обрела очертания человеческого тела. Так Мелинда оказалась висящей вниз головой на одной из цепей, удерживающих хрустальный гроб. В отличие от людей и Адьюра она была достаточно теплой, чтобы быстро двигаться. Получив телепатический приказ от Ламьи, она подтянулась на цепи, спрыгнула на гроб, а с него - на колени Вахмурке.
Вахмурка охнул и согнулся пополам, потому что кулак Мелинды попал ему в живот. Мелинда пробурчала извинения и принялась выдирать из вахмуркиного ботинка сиреневый шнурок. Маг сделал движение в их сторону, будто пытаясь отнять шнурок, но тут ему на спину прыгнул Адьюр, полузамерзший, но все еще способный скрутить человеку локти.
- О, мадмуазель! - проснулся сэр Чимдао и протянул к ней руку.
- Отвали! - не по-королевски грубо ответствовала принцесса и, почти рыча, продолжила воевать со шнурком. Наконец тот вылетел из последних дырочек замызганного ботинка и оказался у Мелинды в руке. Девушка стремительно бросилась к Магу и обернула шнурком его шею.
- Ты что делаешь? - возмутился Адьюр, когда шнурок лег поперек его левого уха. Но в этот момент сиреневая веревочка вспыхнула распустившимся цветком и обняла Мага шелковой накидкой. Адьюр сиганул в гроб. Маг поднял голову и улыбнулся.
Сиреневый плащ обрел капюшон и сверкающую застежку, а его полы с отчетливым шорохом спустились к ногам Мага. Мелинда отступила и в изнеможении рухнула на каменный пол. Горе-вояки его Единственномудрия, все как один, глядя на Мага, опустились на одно колено в почтительном поклоне. Они не знали, кто перед ними стоит, но чувствовали его мощь. Ламья подождала, пока плащ на Маге - бывшая когда-то заплата ее собственного плаща - прекратит шуршать, и произнесла:
- Приветствую тебя, о Гендальф Сиреневый! Я счастлива видеть тебя в добром здравии!
Молодой Маг оглядел себя и смущенно сказал:
- Да, в юности я, действительно, был Сиреневым. Серым я стану нескоро. А уж Белым...!
Кржемилик, единственный начитанный товарищ из вояк, охнул.
- Ничего себе! Вот это я присутствую так присутствую!
- Знаешь, я бы предпочел отсутствовать! - ткнул его в бок Вахмурка.
В недрах, и вправду, зарождался звук, возможно, и приятный для магов, но совершенно не способствующий выживанию людей. Далекий утробный грохот, стоны камня под невыразимым давлением, желание магмы взорваться ко всем чертям и увидеть свет. На потолке Святилища проявилось Лицо и злорадно заиграло губами.
- Адьюр! Спасай людей! А мы с Ламьей должны выяснить, в чем дело!
Гэндальф отдавал распоряжения тихо, но властно. Адьюр вытянулся в струнку, стрункой же взлетел под потолок, щелкнул Лицо по носу и, вытянув длиннющие лапы, методично, по одному, никого не забыв, закидал людей в хрустальный гроб. Закрыв крышку и попрыгав на ней для верности, он хлестнул вторым левым хвостом по цепи, и гроб, словно лифт, взмыл кверху. Лицо сначала нахмурилось, потом, поняв, что все серьезно, скукожилось и пропало. В потолке разверзлась дыра, через которую гроб вылетел в небо. Покрутившись и сориентировавшись по сторонам света, он рванул на юг. Адьюр наслаждался.
О дальнейшем в Кензо есть две легенды. Согласно первой, гроб с военнослужащими, принцессой и зверьком неизвестного вида заблудился в тумане и геройски погиб при встрече с разъяренным стадом синеголовых йети. Согласно второй, гроб благополучно прибыл в славный город Верходуйск, прямо на праздник по случаю рождения наследника престола. Пьяненький Император принял его за инопланетную летающую тарелку, по случаю заключил вечный мир и право беспошлинной торговли с гуманоидами, а императрица даже закрутила роман с каким-то синеоким красавцем.
Но это все не так важно. Важно, что Мелинда, помнившая многое из того, что было известно Труаме, отчетливо видела за спинами царствующих особ темные сущности, именуемые Пастухами.
Сpедь оплывших свечей и вечеpних молитв,
Сpедь военных тpофеев и миpных костpов
Жили книжные дети, не знавшие битв,
Изнывая от мелких своих катастpоф.
Детям вечно досаден
Их возpаст и быт, —
И дpались мы до ссадин,
До смеpтных обид.
Hо одежды латали
Hам матеpи в сpок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от стpок.
Липли волосы нам на вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой сладко от фpаз,
И кpужил наши головы запах боpьбы,
Со стpаниц пожелтевших слетая на нас.
И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Пpинимавшие вой,
Тайну слова «пpиказ»,
Hазначенье гpаниц,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.
А в кипящих котлах пpежних боен и смут
Столько пищи для маленьких наших мозгов!
Мы на pоли пpедателей, тpусов, иуд
В детских игpах своих назначали вpагов.
И злодея следам
Hе давали остыть,
И пpекpаснейших дам
Обещали любить,
И, дpузей успокоив
И ближних любя,
Мы на pоли геpоев
Вводили себя.
Только в гpезы нельзя насовсем убежать:
Кpаткий век у забав — столько боли вокpуг!
Постаpайся ладони у меpтвых pазжать
И оpужье пpинять из натpуженных pук.
Испытай, завладев
Еще теплым мечом
И доспехи надев,
Что почем, что почем!
Разбеpись, кто ты — тpус
Иль избpанник судьбы,
И попpобуй на вкус
Hастоящей боpьбы.
И когда pядом pухнет изpаненный дpуг,
И над пеpвой потеpей ты взвоешь, скоpбя,
И когда ты без кожи останешься вдpуг
Оттого, что убили его — не тебя, —
Ты поймешь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забpал:
Это — смеpти оскал!
Ложь и зло — погляди,
Как их лица гpубы!
И всегда позади —
Воpонье и гpобы.
Если мяса с ножа
Ты не ел ни куска,
Если руки сложа
Наблюдал свысока,
А в борьбу не вступил
С подлецом, с палачом, —
Значит в жизни ты был
Ни при чем, ни при чем!
Если, путь прорубая отцовским мечом,
Ты соленые слезы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почем, —
Значит нужные книги ты в детстве читал!
1975
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
