Когда тройной метеор пересек рыжеватое рассветающее небо над благословенной страной Кензо, на него уже мало кто обратил внимание. Привыкли. Последние две недели над головами все время что-то проносилось, то вверх, то вниз, и явление утратило новизну. "Дайте поспать спокойно, совсем совесть потеряли", - накрываясь подушками, пробормотали те, кому нужно было рано вставать. "Верно, учения идут, это ж сколько денег на ветер", - равнодушно подумали страдающие от бессонницы. "Это все к изменению климата", - записал в своем талмуде пожилой алхимик, запертый в подвале дворца с целью производства философского камня.
И только один человек на всей планете отнесся к пролету небесного тела серьезно. Широко расставив ноги и завернувшись для тепла в серый шерстяной плащ, он хмуро смотрел на горизонт. Жизнь обещала то ли веселые приключения, то ли ненужные проблемы. Надо сосредоточиться и понять, что там такое.
Сапоги человека твердо стояли на деревянном настиле, приводимом в движение сотнями ножек курдючно-мохеровых архаромериносов. Неся на спинах широкий плот с парусом, бараны целеустремленно плыли в сторону сочных пастбищ Нидирляндии. На носу плавсредства был укреплен длинный брус, наподобие корабельного бушприта; на нем сидел верхом унылый юнга, смотрел в подзорную трубу и время от времени кричал что-то о румбах матросу, который ворочал кормовым веслом. Посреди плота стоял разноцветный, с кистями, бахромой и прочими излишествами шатер, колеблемый храпом его Единственномудрия. Но Темный Колдун, в миру Евген Баранин, ни о ком из них не задумывался. Его интересовал метеор.
Восходящая Кренделябра трогала правую щеку сквозь туман, белесые клочья которого снимались с воды и укрывали белой тьмой весь мир вокруг плота. Евген стоял лицом к оставленной ими стране кензоидов, но видел только белые валики кильватерных струй. Ментально же он проник в далекий Медвежий угол, где уже приземлились летающие без спросу объекты.
"Ага, Ламья собственной персоной! Вот так подарочек!"
Будто телеграфные сообщения проникали в оставленный мыслью мозг неподвижно стоявшего Колдуна. "Ламья на кого-то сердита и полна решимости с кем-нибудь круто разобраться. С ней молодая девчонка лет так шестисот (что за ерунда? ладно, оставим на потом) с раздвоением личности. И зверек. Универсальное Устройство для Преодоления Препятствий. Гм. Подвох какой-то".
Горизонт окончательно затянуло. Евген вернул разведмысль в полость черепа и задумался. Появление на Задрапульке Ламьи было, конечно, неслучайным. Назревает драка, это факт. Но ему просто необходимо присутствовать при первой встрече императора с руководством Нидирляндии. Поэтому Ламья и бои с ней без правил подождут. Политика у мужчины на первом месте. Дамы - лишь острый соус к политике.
Евген опустил глаза к настилу и топнул ногой. Бараны прибавили газу.
* * *
Адьюр вытащил себя за хвост из кучи мусора на задворках бывшего расположения пограничной части покойного сержанта Учмурты и огляделся. Ламья чуть в стороне совершенно беззвучно отряхивала плащ. Это озадачило Адьюра, и он потряс головой. Потом вытащил из левого уха бумажный комок, а из правого картофельные очистки. В мир хлынули звуки. Шумели деревья, коротко вскрипывал плащ, где-то позади кричала Труама.
Он обернулся. Труама запуталась в куче соломы, которая некогда была крышей избы, и визжала не переставая. Но не солома явилась причиной этой паники, а ноги мертвецов, выглядывавшие из-под нее. Адьюр приблизился и сразу понял, почему ведьма, которую по определению трудно чем-либо удивить или напугать, заходится криком при виде обыкновенного трупа.
Следы на шеях недвусмысленно поясняли, какую именно смерть приняли незадачливые солдатики. Их кровь была выпита, и Адьюр совершенно точно знал, кем именно.
- Ламья, подойди-ка сюда!
Когда Ламья, оступаясь на остатках бревенчатых стен, оказалась за его спиной, Адьюр уже тремя щелчками пальчиков обеззвучил Труаму, собрал тела горкой и присыпал их соломой. Видны были только шеи с черноватыми пятнами укусов.
Ламья нахмурилась.
- Это точно он?
- Точно, точно, к бабке не ходи. Материализовался с неделю назад. На этом месте вошел в силу. Пару дней провел в столице, потом двинул с местным монархом за границу. Зачем - фиг его знает. Но, думаю, скоро вернется, и тогда всем здесь жарковато придется.
Ламья и сама знала, что означают эти пятна. Если маг не умеет распознать присутствие темных сил, такой маг долго не живет. Но так хотелось ошибиться!
- Собственно, я только это и хотел тебе здесь показать, - сказал Адьюр и четвертый раз щелкнул пальчиками. Солома занялась огнем. Магиня и зверек отступили от его жара.
- Покойтесь с миром, - сказала Ламья, глядя на искаженные лица солдат сквозь дрожащий воздух. Рядом молча ежилась Труама. "Везде, куда он приходит, распространяются гибель и тлен, страх и слезы", - думала Ламья, чувствуя, как невольно сжимаются ее кулаки.
- О, а это что такое? - вдруг воскликнул Адьюр и стремительным длинным прыжком долетел до поверженной печной трубы. Спустя мгновение он держал в крепких коготках уши двух крепких, но обалдевших парней. Сотрудники сэра Чимдао изо всех сил тщились не завыть от острой боли в области висков.
- Оставь их, они безобидны, - сказала подоспевшая Ламья, поправляя лямки магического рюкзака.
- Знаю, - ответил Адьюр. - Но надо же им показать, кто теперь в доме хозяин. А? - зыркнул он на того парня, что болтался в его левой лапе. Тот сделал попытку отшатнуться, но хватка грызуна была даже не железной, она была из сплава титана с вольфрамом.
- Кто вы такие? - спросила магиня.
- А, - прохрипел А сдавленной подворотничком гортанью.
- Бэ, - проблеял Бэ.
- Дразнитесь? - Адьюр аж потемнел с морды.
- Не-ет, - прозвучал сиплый хор.
- Значица, так! - заявил Адьюр. - Сидеть здесь тихо, никого не впускать, никого не выпускать! Задача ясна?
Парни закивали головами. Адьюр аккуратно посадил их обратно на трубу и вслед за Ламьей воззрился на загадочный люк, из которого все еще поднимался квадратный столб голубого света, потихоньку терявшийся в лучах разгорающегося дня.
- Сюда нам идти пока не стоит, - тихо сказала Ламья.
- Ты совершенно права, - ответил Адьюр. - Как приятно беседовать с человеком, равным тебе по интеллекту и неординарным возможностям.
- Вот зазнайка, - улыбнулась Ламья. - Однако нам пора.
- Разумеется. Демон заждался.
- Мерзавец должен получить по заслугам! Это говорю вам я, кензоанская принцесса Мелинда Фиалкоцветная!
Ламья и Адьюр обернулись. Перед ними, высокомерно вздернув голову и раздувая ноздри, стояла Труама, в глазах которой полыхал незнакомый, но яростный огонь. Черты ее лица слегка изменились, будто помолодели, отчетливо подросла грудь, сузилась талия. Труама глубоко, словно после долгого бега, дышала и производила впечатление существа, внутри которого таится иная ипостась, стремящаяся наружу. Одну руку она держала в кармане дворницкого фартука, в котором за пять минут до полета подметала ламьин двор. Пальцы крепко сжимали джойстик, найденный возле клумбы. Перед тем, как выронить его, Ламья прыскалась духами, и теперь от него невыносимо воняло "Кензо". Волшебным ароматом "Кензо", от которого в несчастном шестисотлетнем теле оставалось все меньше Труамы и становилось все больше Мелинды.
- В общем, примерно так я тебя и представлял, Мелинда, - сказал Адьюр и, резко выбросив вперед лапу, взмахнул всеми хвостами сразу, отчего вокруг них поднялся магический вихрь. Три метеора рванули с места дальше, оставив догорающий погребальный костер и несколько глупо хлопающих ресницами глаз на лицах крепких парней из личной охраны главы ведомства внутренней безопасности.
* * *
А в Пустоземелье, возле громадной черной и довольно-таки зловонной пещеры заворочались камни. Это Огненный Демон метался во сне, чувствуя приближение чего-то пугающе неизвестного...
Мне холодно. Прозрачная весна
В зеленый пух Петрополь одевает,
Но, как медуза, невская волна
Мне отвращенье легкое внушает.
По набережной северной реки
Автомобилей мчатся светляки,
Летят стрекозы и жуки стальные,
Мерцают звезд булавки золотые,
Но никакие звезды не убьют
Морской воды тяжелый изумруд.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
