Мне не нужно ждать твоих писем -
Я читаю тебя губами -
Собирая росу, как с листьев,
Сочиняю опять, не зная,
Как должны звучать и как слышатся
Те слова, что дурманили в прошлом меня.
Пусть мне только ночью пишется -
Вся дрожу, упиваясь твоими словами
Как впервые ты мне ответил
Совершенно. Легко. Неожиданно.
Будто снова меня ты встретил
Через тысячи дней...Невидимой
Лентой связаны воспоминания.
Пусть неявные, будто придуманы,
Завершим ту историю в гавани
Ничего из того не нарушив в ней?
Будет город другим и люди в нём.
Только небо и солнце в свидетелях,
Что мы были когда-то близки с тобой
И тебе приходилось беречь меня.
Голос также звучал и я плакала,
Будто знала, что мы прощаемся,
Но не думала нынче встретиться
И вернуться к тебе нечаянно.
Нет, не я возвратилась, я вспомнила
И ни словом тебе не обмолвилась.
Ты ко мне шёл навстречу и город пел,
Будто вновь обращая нас в молодость.
Нет, не в эту, а в ту — из прошлого,
Как тогда были мы красивы!
Мы любили друг друга...Крохотным
Был любви наш росточек милый...
Будто знали, что среди Вечности
Вновь зажжётся для нас звезда ясная.
Мы не будем рабами беспечности -
Станет тайной воспоминание.
Ты любимым был, я — любимою,
Но теперь не друг с другом мы связаны.
Я с другим, и другая в любимых
У тебя, и росточек маленький.
Мы не станем ломать наши судьбы,
Но лишь мне ты отныне пишешь.
Я вернула тебя из прошлого,
Ты душой и меня теперь слышишь.
Тебе радостно осознание,
Даже счастлив порою бываешь.
Я люблю, как и прежде, тебя
Как тогда, ты об этом знаешь.
Я роняю слезу на порог
Дома Вечности нашей дороги.
Будет кратким наш общий восторг -
Мне так сладко слыть недотрогой.
Ты меня лишь глазами люби,
Напиши мне слова сквозь те годы,
Что искали мы, но не нашли
В наших судьбах. Вешние воды
Как и в тех же стихах, через край
Перелились любовью моею.
Я всё помню, грозный монарх,
И восторженность в сердце лелею
О всеобщности мыслей и слов,
Что рисую сейчас на салфетке.
Целый мир припадёт и у ног
Моих будет стоять карета
Запряжённая вороными.
И ты выйдешь ко мне навстречу,
Увезёшь меня в те былые
Откровенные ночи, и вечер
Станет часом другого рождения.
Ты сонетами вновь опоишь меня
Будешь думать, что я наваждение
Отрешившись от яви, любя,
Мне подаришь свои откровения.
И словами из давнего прошлого
Ты напишешь нашу историю.
Вспыхнет в памяти страсть не пошлая,
Извлечённой из душ категорией.
Я легко и светло улыбаюсь
Буду видеться лучиком ясным
Ты же с кем-то, как в снах сражаясь,
Будешь мне писать о прекрасном
Ты ещё не знаешь об этом,
А я помню уже поцелуй
Наша память не станет секретом.
Обнимай меня в снах. Я люблю тебя.
И пиши. Я та, в сказках которая,
Просыпается только однажды.
Я уже тебе не сторонняя
Ты меня уже помнишь и в каждой
Ищешь будто отрывки какие-то
То ли прошлого, то ли прошедшего
Почерк снова стал прерывистым
Проявляя когда-то ушедшее...
Будет ласковый дождь, будет запах земли,
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах,
И цветение слив в белопенных садах.
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.
И никто, и никто не вспомянет войну —
Пережито-забыто, ворошить ни к чему.
И ни птица, ни ива слезы не прольёт,
Если сгинет с Земли человеческий род.
И весна... и весна встретит новый рассвет,
Не заметив, что нас уже нет.
(Перевод Юрия Вронского)
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полет с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоет, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
(Перевод Михаила Рахунова)
Оригинал:
There will come soft rains and the smell of the ground,
And swallows circling with their shimmering sound;
And frogs in the pool singing at night,
And wild plum trees in tremulous white;
Robins will wear their feathery fire,
Whistling their whims on a low fence-wire;
And not one will know of the war, not one
Will care at last when it is done.
Not one would mind, neither bird nor tree,
If mankind perished utterly;
And Spring herself when she woke at dawn
Would scarcely know that we were gone.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.