Элегантно расправившись с тряптицами и вернув на место морфа, Ламья задумалась. Итак, вызов в систему Кренделябры оказался пустышкой. Труама подбросила записку, благодаря которой магиня сломя голову кинулась искать какой-то мифический колодец на краю света. Зачем? Ответ напрашивался: кому-то, Труаме, ее начальству или подельникам, понадобилось, чтобы ее, Ламьи, не было дома. А отсюда вытекало, что чем быстрее она вернется, тем лучше будет для ее скромного жилища и имущества на Кривоглинной улице.
Обернувшись к маленькой серой кучке пепла, в которую Балрог превратил ведьму, Ламья сожалеюще улыбнулась и вслух сказала:
- Я не хотела тебе зла. Ты сама виновата в своей гибели. А я благодаря тебе буду знать, что никогда нельзя оставлять врага за спиной. Покойся с миром.
Накрапывал дождик. Ламья почувствовала сырость в башмаках, и так ей захотелось в родную гостиную с камином и семью слониками на нем, что она совершенно правильно конфигурировала Дверь, решительно открыла ее и через мгновение уже вывалилась из подпространства на собственный ковер. Эх, видел бы этот полет Верховный Наставник, сразу поставил бы зачет. Но Наставника и близко не было. Вместо него радостно подбежал и прижался к коленкам домовой.
- Здравствуй, дорогой! Я жива! Я нашла на нее управу!
А серая кучка пепла тем временем шевельнулась. Лужица дождя, собравшаяся в ней, пришла в движение. На поверхности воды будто хлопнули веками два глаза.
- Ну, это мы еще посмотрим! - полетел влажный тихий шепот.
Однако Ламья не могла его слышать...
... Адьюр проснулся от громких звуков. Ему почудилось, будто бы он лежит в туристической палатке, и кто-то, предварительно бабахнув фейерверком, резко расстегивает молнию над его головой.
Тушканчик медленно открыл глаза. Силовая защита на месте, можно ничего не бояться и спокойно изучить обстановку.
Вокруг никого не было. Кроме дождя. Адьюр поразмыслил, что лучше: таскать на себе громоздкую защиту и тратить жировые запасы на подпитку ее энергией или немного намочить шерстку дистиллированной водой - и выбрал второе. Когда прозрачная полусфера с легким чпоком свернулась и исчезла, он заметил перед собой штуку. По всей вероятности, именно она свалилась на купол защиты, а потом съехала к его подножию.
Адьюр осторожно взял предмет, понюхал, попробовал на зуб, подергал за ручку, торчавшую посередине. Джойстик совсем немного оплавился при прохождении сквозь атмосферу.
- Крепкая вещица, - одобрил тушканчик и вздрогнул: вещица заговорила.
- Ага! - довольно воскликнул Адьюр и прихлопнул прорезь в джойстике лапой. - Так это ее штукенция! Передатчик! Надо же, федерально-космическая полиция еще до нее не добралась! Вот это ведьма, вот это я понимаю!
- Труама, где ты? Как идет работа над заданием? - снова раздалось из джойстика. - Ты давно не докладывала!
- Так у нее и задание есть! Веселье, веселье! - голосом доктора Быкова из сериала "Интерны" пропел тушканчик, покрутил правой лапой, чтобы размять ее, потом прицелился и запустил передатчик в юго-западный сектор насупившегося облаками неба...
... Адьюра не зря называли Универсальным Устройством Для Преодоления Препятствий. Джойстик пролетел пять тысяч восемьсот двадцать две кензоанские лиги и приземлился аккуратно на кучку пепла, бывшую некогда Труамой. Кучка охнула, будто человека под дых ударили, и задушенным шепотом спросила:
- Папа, это ты?
- Труама! Ты меня своими выходками в могилу сведешь! Тебе что было сказано - следить, мешать, по каплям Силу высасывать. А ты? Ты хотела все сразу!
- Да, папа, - жалобно согласилась кучка.
- Как ты собираешься существовать дальше?
- Здесь под землей есть могила женщины. Я чувствую, она не очень глубоко. Я достану.
- Действуй! - гаркнул джойстик и полыхнул снопом Силы.
Пепел растворился в дождевой воде и просочился вниз. "Аллювий, иллювий", - машинально отмечала слои Труама, изучавшая в Колледже Колдовства среди прочих наук и почвоведение. Водянистая субстанция нащупала кости молодой кензоанки, умершей насильственной смертью в возрасте девятнадцати лет, облекла их, проросла в них и начала превращаться в живые ткани. Земля над могилой вспухла, раздалась и осыпалась комьями, когда Труама восстала из мертвых. Зеленоватые трупные пятна уступили место здоровому румянцу, затянулись раны. Ведьма откинула назад волосы, оглядела свои новые руки и осталась довольна. Так молодо она давно не выглядела. Единственное, что ее смущало, это полное отсутствие одежды. Так-то оно ничего, свежо и удобно, но на люди не покажешься.
- Труама, торопись! - раздалось из джойстика.
- Не волнуйтесь, папенька! Я почти в форме!
Труама щелкнула пальцами, и в тот же миг ее спеленали километры шелка. Ведьма с недоумением обнаружила на себе желтый роброн с невероятно широкой юбкой на каркасе из китового уса, подергала шнуровку, ухмыльнулась кружевным панталончикам и забраковала изделие. Следующий щелчок вызвал к жизни ослепительной чистоты хитон с меандром синего цвета по краю. Не то. Еще щелчок - и Труаму украшают доспехи португальского конкистадора. Практично, но не то.
В течение получаса ведьма перепробовала наряды всех времен и народов: розовое сари, шкуру неандертальца, одеяние монашек клариссинского ордена, милицейскую форму, древнеримскую паллу, национальный костюм удмуртских крестьянок, подлинное платье Веры Засулич и остановилась на деловом дресс-коде секретарши: белая блузка, юбка-карандаш, колготки двадцать дэн и черные шпильки. Это было страшно неудобно, особенно в сельской местности под дождем, но интуиция подсказывала Труаме, что весь этот утягивающий кошмар - лучшая маскировка в тех краях, где придется работать.
Приодевшись, Труама огляделась. Вокруг расстилалась каменистая равнина, поросшая кустарником и грибами. Недалеко высился огромный моренный валун, под которым темнело устье пещеры. Из черного зева доносился богатырский храп.
- Дрыхнешь, - усмехнулась Труама. - Ну, дрыхни, дрыхни. Полезно для здоровья. Я теперь знаю твое имя, Огненный Демон Крултыг. Адьё! Меня ждет Земля...
... Император всея Кензо как раз собирался вкусить второй завтрак, для чего вышел на балкон, ибо любил трапезничать на свежем воздухе, пусть даже и в пасмурный день. Перед ним уже расстелили свежую крахмальную скатерть, разложили приборы и поставили большое блюдо под серебряной крышкой. Слуга как раз начал приподнимать ее, чтобы выпустить наружу дразнящий пар, когда небо перед дворцом прорезалось ярчайшей метеоритной вспышкой. Самой, впрочем, обычной вспышкой, если не считать того, что метеорит не падал, в взлетал...
На фоне Афонского монастыря
потягивать кофе на жаркой веранде,
и не вопреки, и не благодаря,
и не по капризу и не по команде,
а так, заговаривая, говоря.
Куда повело... Не следить за собой.
Куда повело... Не подыскивать повод.
И тычется тучное (шмель или овод?),
украшено национальной резьбой,
создание и вылетает на холод.
Естественной лени живое тепло.
Истрёпанный номер журнала на пляже
Ты знаешь, что это такое. Число
ушедших на холод растёт, на чело
кладя отпечаток любви и пропажи,
и только они, и ещё кофейку.
И море, смотри, ни единой медузы.
За длинные ноги и чистые узы!
Нам каяться не в чем, отдай дураку
журнал, на кавказском базаре арбузы,
и те, по сравнению с ним на разрез —
белее крыла голодающей чайки.
Бессмысленна речь моя в противовес
глубоким речам записного всезнайки,
с Олимпа спорхнул он, я с дерева слез.
Я видел, укрывшись ветвями, тебя,
я слышал их шёпот и пение в кроне.
И долго молчал, погружённый в себя,
нам хватит борозд на господней ладони,
язык отпуская да сердце скрепя.
1988
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
