_________________________________
Кирилл Владимирович Ковальджи (14 марта 1930, с. Ташлык — 10 апреля 2017, Москва) — русский поэт, прозаик, литературный критик и переводчик. Главный редактор журнала «Кольцо А». Заслуженный работник культуры Российской Федерации (2006).
_________________________________
ИЗ ДНЕВНИКА
Мы познакомились с Кириллом Ковальджи 16 лет тому назад в Братске и с тех пор общаемся.Предлагаю свои дневниковые записи о Кирилле Владимировиче.
КовальдЖИЛ
КовальдЖИВ
Ковальджи
будет жить
______________________________
Своё творческое долголетие Кирилл Ковальджи запрограммировал еще в ранних стихах:
Я родился, чтоб жить любопытствуя,
Благодарно и жадно жить…
Теперь этот юношеский максимализм доказан продолжительной жизнестойкостью поэта, который на творческом подъёме встретил в марте своё 80-летие. Поэзия - дело молодое, считалось прежде, поэт живёт мало. Но вторая половина ХХ века доказала, что много даровитых поэтов в творческой форме доживают до глубоких седин, не теряя силы рифмованного слова, убеждая, что поэт живёт при любом режиме. Среди них Кирилл Владимирович. Программу будущего Ковальджи заложил и журналу «Юность», выпустив первый рукописный журнал с таким названием ещё в школе. А затем, став известным поэтом, уже работал в популярном молодёжном журнале во времена Бориса Полевого и Андрея Дементьева.
Я только родился, когда Ковальджи уже публиковался. Я ещё учился говорить, а поэт заходил в гости к Валентину Катаеву, Леониду Леонову, Борису Пастернаку, Константину Симонову, роднясь с русско-советской классикой, хотя, по его признанию, не сильно замыкался на этом. Но, будучи зрелым поэтом, всегда держался молодых, понимая, что только они обеспечивают «притяжение будущего» роду человеческому роду духовному. Мы дружим с Кириллом Владимировичем лет пять. Нас познакомил Анатолий Кобенков. И Ковальджи не отмахнулся от провинциала: обмениваемся книгами, стихами, мнениями о ходе литературного процесса. Кирилл Владимирович всегда среди действующего процесса литературы- семинары, обсуждения, статьи, публикации в журналах. Остаётся только позавидовать такому творческому долголетию мастера и радоваться, что ёмкое слово поэта активно работает, хотя с легкой интернет-руки Россия заполнена поэтомассами, и любое, даже неуклюжее слово, оцифровывается на века, нивелируя и порой уничтожая живую русскую поэзию лёгким тиражированием в сети и на эстраде, размывая божественный глагол Слова. Но поэт Кирилл Ковальджи по-прежнему ощущает себя гражданином литературоцентричной России, поэтом посеребренного века. И это не поэтическая иллюзия, это факт современной литературной жизни, который поэт выразил как всегда лаконично:
Сколько надо таланта и дури,
чтоб, мечтая о личном венце,
посвятить себя литературе
не в начале её, а в конце…
2007
***
Его публично называют «великим поэтом»
«Кирилл Ковальджи — поэт, прозаик, критик, переводчик. Родился в Бессарабии в 1930 году. Автор многих книг. Живёт в Москве…»
Когда в свежем выпуске современного журнала перечитываешь такую биографию долго живущего поэта, стыдишься своего младенческого многословия о себе любимом. Давно замечено: чем больше и значительнее поэт, тем короче о нём биографические справки литературных изданий. Эту цитату для пролога я выудил в последнем выпуске журнала «Дети РА».
Впрочем, сам поэт написал о себе гораздо больше и точнее:
«Я никогда не старался делать карьеру. Ни служебную, ни литературную. Работу мне всегда предлагали, я её не искал. А с поэтическими знаменитостями не заводил полезных знакомств, — что было, то делалось само собой. Заслуга ли это? Что мной руководило? Кроме всяких приятных объяснений, есть и одно не очень похвальное: избалованность. Я с детства привык, что меня любят, ценят, восхищаются моими способностями. Привычка распространилась и на взрослую жизнь, я верил (порой подсознательно), что моё от меня никуда не уйдёт, верней — моё ко мне само придёт. Рано или поздно. В общих чертах так оно и вышло, хотя моё имя не попадало (и не попадет) в так называемый мейнстрим. Нормальным людям мои книги нравятся, зато многие профессиональные критики, хоть и свыклись с моим присутствием в литературе, «чувствуют», что мои новые сочинения можно не читать, я не делаю погоды. Например, Аннинский, Рассадин (которым я дарил книги), не говоря уже о молодых волчатах (которым я книги не дарил). С другой стороны — среди «поклонников» бывали курьёзы: публично называли меня «великим поэтом»…»
Ковальджи словоохотлив и в разговоре порой любит пококетничать, но его устное слово не случайно, оно отточено долгими годами литературной работы и на бумаге, и в устной речи…Это ощущается во всём. Мы сидели за одним столом в братском ресторане с известными поэтами современности. Любителей поговорить было гораздо больше, чем отпущенного нам для разговора времени, но Кирилл Владимирович не педалируя, не делая акцента на старшинство, умело вставлял мини главки своей жизни в нужном месте, в нужное время, когда все затихали и были настроены только внимательно выслушать другого. И эта редкая среди поэтов и удивительная способность известного писателя никого не перебить, никому не навредить даже словом, жестом, мимикой, меня очаровала…
Он мне нравился всё больше и больше. Хотя первое утреннее рукопожатие неловкого знакомства было сдержанным и не предвещало теплоты продолжения встречи в течение дня. Застигнутый врасплох, Кирилл Владимирович уклонился от разговора с ранним гостем. Он был маленький, уютный, сдержанный, хотя в его интервью, которые я читал прежде, рисовался образ задиристого забияки, и это начитанное не совпадало с реальным столкновением с действующим поэтом. Я давно хотел с ним познакомиться. И никогда не предполагал, что это произойдёт в моём родном Братске, куда Кирилл Владимирович завернул с командой на финише Байкальского фестиваля поэзии в 2006 году.
И вот мы общались целый день – от утреннего рукопожатия до ужина, после совместного выступления в братском драмтеатре. Я – задавал вопросы (мало), слушал стихи (ой, как мало), прислушивался к его опыту литературной жизни (тут и вовсе образовался голод). А ещё раньше влюбился в его тексты, порой очень простые, но такие ёмкие своим внутренним содержанием точности первоосновы слова. И расстались мы, обменявшись книжками. Он мне подарил последнюю – толстую, наполненную текстами своей жизни, а я протянул тоненькую, которую можно осилить за пять минут. Впрочем, не знаю – нашёл ли поэт эти пять минут? Многое из подаренного поэтами в поездках по стране, осталось непрочитанным в его библиотеке, признаётся он. И я не обижаюсь, надеясь, что его библиотека не простая, и кто-то когда-то разберёт эти книги и, может быть, наткнется на мою маленькую…
Он уехал в Москву, а я остался в Братске читать его прозу и стихи, подчеркивая в книге очаровавшие меня страницы. В этом постоянно читающем состоянии нахожусь и по сей день…Великий ли Ковальджи поэт, я пока не знаю… Но Кирилл Владимирович каждый день отвечает на мои вопросы, на которые я сам пока не находил ответов ни в душе, ни в своих стихах…
2005
***
Бог праздник жизни всем не обещал,
Но крошку смерть всегда держал в запасе
За пазухой и ярко небо красил
В прыщавость звезд на берегу дождя!
Кто был никем, тот и сейчас ничей,
Но в катаcтрофах возрождалось слово,
Которое всегда на смерть готово,
Как за стихи, так и за миску кислых щей!
На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой… Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.
1829
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
