В марте этого года замечательному русскому поэту Геннадию Капранову исполнилось бы 75 лет. Что я знал о нём? Немного. Что вот была такая «святая троица» казанских поэтов-лириков: Макаров, Капранов, Топчий. Знал, что Капранов был невысокого роста. Что о нём что-то хорошее в своё время сказал Евтушенко. Знал, что он сильно выпивал, как, впрочем, и двое других. И ещё знал, что убило его молнией на пляже…
Беру в руки книгу стихов Капранова: «Я чист, как родниковая вода…». Первое чтение – ознакомительное. Первые ощущения – мастер. У меня есть с чем сравнивать. Только что я глубоко погружался в поэтический мир Юрия Макарова – поразительного по искренности поэта, но технически небрежного. Вот в этой своей небрежности – и есть сам Макаров. Он птичка певчая. Поёт – и не заботит его, что получается. Он органичен в процессе. И небрежная его простота ещё больше работает на искренность.
Капранов тоже прост. Но прост профессионально. Он работает со словом. Всё у него не просто так. Многие строки афористичны:
Простые истины пусты,
Пока нам жизнь не станут грызть они.
Я раньше думал: как просты!
Теперь я думаю: как истинны!
Многие образы и слова обыгрываются:
Сквер совсем разорён, он банкрот!
Пали акции мелких акаций.
Он стоит среди жёлтых банкнот
Очень скверно в сезон девальваций!
А это уже признак филологичности поэзии. И вопрос в том – снижает ли техническая обработка слов и синтаксиса градус искренности поэта?
Капранов из той же стаи птиц божьих, что и Макаров. Но у птицы этой есть свой репертуар. Трели её не стихийны. Они тщательно продуманы и в большинстве случаев отшлифованы. В связи с этим хочется немного подискутировать с Е. Евтушенко, с его словами о поэте, вынесенными на обложку книги: «Капранов покоряет искренностью, задушевностью и отдельными прорывами в то состояние, когда нет границы между человеческой исповедью и стихами. Он – прирождённый лирик, и в этом его главная сила».
С последним утверждением классика трудно не согласиться. Лиризм поэтики Капранова очевиден и не вызывает сомнений.
И всё же искренность и задушевность поэта, его исповедальность, по сравнению с тем же самым Макаровым, – оттеняется у Капранова профессиональной сделанностью произведений.
Прорывы есть. Взять хотя бы стихотворение, строка из которого вынесена в заглавие сборника:
… И щёки тоже как огнём горят,
и на ресницы лезет чуб упрямый,
и мне мои родные говорят:
«Ты пьяный, Гена,
ты сегодня пьяный».
А я не говорю ни нет, ни да,
я отвечаю так на все вопросы:
«Я чист, как родниковая вода,
и незатейлив, как забор из тёса».
Искренность есть, есть задушевность, и прорыв в исповедальность ощущается, но чувствуется также и тонкая, колеблющаяся, зыбкая граница между словом, метафорой, сравнением и бездной сердца.
Зато нет корявости. Каждое слово как влитое. Это совершенно органичный в своём единстве текст. Глазу и уху не за что зацепиться. Ничто их не отвлекает. Словесные заусеницы, которые в большом количестве наблюдаются у Макарова, отсутствуют.
Простота эта и органичность добивается потом и кровью. Огромная работа души и ума проводится поэтом в данном направлении и свидетельствует о его творческом развитии. Метод от сложного к простому, условный путь Пастернака, всё же более логичен, чем такой же условный путь Мандельштама – от простого к сложному. Но – на то он, Мандельштам, и гений. Затем и существуют исключения, подтверждающие правила. А вот что сам Капранов говорит об этом в стихотворении «Секрет» (1975 г.):
Читать легко и чудно.
Но, честно вам сказать,
не так легко, как трудно
хорошее писать:
малы ступеньки роста,
усилье – велико,
а во-вторых –
раз во сто
труднее делать просто,
а думают – легко.
Как и всех значительных русских поэтов, Капранова не миновала тема гражданского стиха. Прирождённому лирику с темой этой совладать непросто. Я приведу одно удачное и неудачное, на мой взгляд, стихотворение.
Из неудачных, несомненным для меня, является стихотворение «Пушкин». Вот лишь начало:
Вся лирическая мощь поэта, главное оружие Капранова – разбивается здесь о горькое версификаторство интеллектуала. Да, в этом стихотворении используются эффектные литературные приёмы, обыгрываются слова и образы, звучит аллитерация:
Столица – град кавалергардов,
столица – стадо эполет,
и – профиль барда в бакенбардах,
точно дуэльный пистолет!
Но, несвойственный «тихому» поэту пафос и экспрессия, несомненная сделанность строк, отсутствие лиризма – не оставляет у меня впечатления об удачности данного текста.
А вот другое стихотворение – «Русь». Это жемчужина русской поэзии. Из стихотворений о Родине – на уровне Есенина и Рубцова. Привожу его почти полностью. Оно того стоит:
Эх, было б вечно лето бы
и ранние часы!
Сверкнула фиолетово
капелька росы.
Но встань за той рябиной вон,
взгляни из-за куста,
и луч уже – рубиновый,
и капля – золота!
Не хожена, не мята
никем ещё с утра,
трава от капель матова
и чуточку мутна.
Листва такая сочная!
Идёшь – сплошная тень,
но вдруг – полянка солнечная,
и снова яркий день!
И белою простынкою
чуть шевелит сквозняк
от свежести простынувший
дрожащий березняк.
Малина и смородина,
цветы и камыши.
Нас двое: я и Родина,
и больше ни души!..
Вот это – родная стихия Капранова. Высокая лирика автора раскрывается в каждом слове, в каждой строчке. Всё просто, без затей. Но настолько глубинно и близко, что понимаешь – с тобой разговаривает душа поэта, его сердце. А это истина в последней инстанции.
Хотелось написать дежурную фразу о том, что Капранов недооценён и забыт, потом вспомнилось, что вроде бы дали ему Державинскую премию. Посмертно. Это у нас как всегда. Пока живой – никому не нужен. Да и после смерти в большинстве случаев грозит поэту полное забвение. И не премии, конечно, оценивают поэта. А время и народное признание. Забыт ли Капранов?
Через года к нам обращается сам поэт:
Уживался я с любыми –
с худшими и с лучшими.
Если б вы меня любили,
вы бы меня слушали.
Не было б непониманья,
ну, а если б поняли,
вы бы без напоминанья
обо мне бы вспомнили.
Что же вы меня забыли,
чёрненького, с чубчиком?
Если б вы меня любили,
я бы это чувствовал.
Прошлое – под слоем пыли.
Хоть бы моли съели бы!
Если б вы меня любили!..
Ладно. Кабы, если бы.
Что ещё хочется добавить в конце? Это не молния его убила. Это его Боженька к себе взял. Наверное, захотелось ему хороших стихов послушать. Там, у себя…
