Тонкие шрамики льда на коже у лужи,
Воздух стальными иголками горло прошил –
Осень у Падшего ангела прихвостнем служит.
Я предпочту чёрный кофе и джаз для души…
Чёрные окна – не так далеко до рассвета,
Старые раны в лопатках (к погоде) зудят,
Тонкие плечи в искусственность перьев одеты –
- Сколько я здесь? И откуда? – Вопрос погодя.
В памяти только обрывки, как сны без начала,
Впрочем, как будто у них и не будет конца.
Жаль, я бы первые серии где-то скачала –
Вспомнить куда и зачем посылали гонца…
Перья шипели, от воздуха ждали опоры
Белые, ставшие рыжими в отблеске Ра.
Память о крыльях – из шрамов кривые узоры.
- Рыжим хранителям трудно, мужайся, сестра.
Быть человеком без славы, без крыльев, без веры
Ангелу больно, но выбор свободен – Я рад…
…Светлые пьют чёрный кофе и любят без меры
Чёрный и горький, как правда и ложь, шоколад.
В деревне Бог живет не по углам,
как думают насмешники, а всюду.
Он освящает кровлю и посуду
и честно двери делит пополам.
В деревне Он - в избытке. В чугуне
Он варит по субботам чечевицу,
приплясывает сонно на огне,
подмигивает мне, как очевидцу.
Он изгороди ставит. Выдает
девицу за лесничего. И в шутку
устраивает вечный недолет
объездчику, стреляющему в утку.
Возможность же все это наблюдать,
к осеннему прислушиваясь свисту,
единственная, в общем, благодать,
доступная в деревне атеисту.
1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
