можно тысячу лет наблюдать, как в чужом раю, белоглазые мельники воду на землю льют,
и над озером Птан начинается новый день, и прозрачное озеро просит своих детей:
принесите мне, милые, райской муки на дно, я впитаю её, растворю, превращу в «одно».
есть другие миры, где рождаются январи, где в беспамятстве каждый во сне говорит - горит,
где от первой звезды до последней танцует смерть, только нужно ли нам на такие миры смотреть.
белоглазые мельники машут земле, постой! и над озером Птан поднимается пар густой,
безымянные дети на дне открывают рот, и январь обретает кровь, обретает плоть.
На окошке на фоне заката
дрянь какая-то жёлтым цвела.
В общежитии жиркомбината
некто Н., кроме прочих, жила.
И в легчайшем подпитье являясь,
я ей всякие розы дарил.
Раздеваясь, но не разуваясь,
несмешно о смешном говорил.
Трепетала надменная бровка,
матерок с алой губки слетал.
Говорить мне об этом неловко,
но я точно стихи ей читал.
Я читал ей о жизни поэта,
чётко к смерти поэта клоня.
И за это, за это, за это
эта Н. целовала меня.
Целовала меня и любила.
Разливала по кружкам вино.
О печальном смешно говорила.
Михалкова ценила кино.
Выходил я один на дорогу,
чуть шатаясь мотор тормозил.
Мимо кладбища, цирка, острога
вёз меня молчаливый дебил.
И грустил я, спросив сигарету,
что, какая б любовь ни была,
я однажды сюда не приеду.
А она меня очень ждала.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
