белогривые лошади в небе темнее мёда,
бреешь гривы им – двадцать мгновений полосок трутня…
нарисуй мегамаркером удочку, рыбку-шпротку,
насади и отбрось в ведро ангела на батуте,
подбери нимфоманку на площади витта-линча,
застрели эту девочку, юзверь всея мозиллы!
стань хирургом с рогаткой, отстреливалой приличных
на ступеньках бальзамо-колбасного магазина…
а потом, умывая руки икотой лампы,
сидя в глотке кухни – гигантского осьминога,
вспоминай, как воздух сгущался туманным кляпом
и берлоги буфетов бульдогом жевали ноги,
и линяли узлы асфальта, и мутный выдох
красил страх белых губ, раскалённых, как сковородка,
и безгривые лошади жмурились, чтоб не видеть,
как слепая рогатка им целилась в волчьи морды
На окошке на фоне заката
дрянь какая-то жёлтым цвела.
В общежитии жиркомбината
некто Н., кроме прочих, жила.
И в легчайшем подпитье являясь,
я ей всякие розы дарил.
Раздеваясь, но не разуваясь,
несмешно о смешном говорил.
Трепетала надменная бровка,
матерок с алой губки слетал.
Говорить мне об этом неловко,
но я точно стихи ей читал.
Я читал ей о жизни поэта,
чётко к смерти поэта клоня.
И за это, за это, за это
эта Н. целовала меня.
Целовала меня и любила.
Разливала по кружкам вино.
О печальном смешно говорила.
Михалкова ценила кино.
Выходил я один на дорогу,
чуть шатаясь мотор тормозил.
Мимо кладбища, цирка, острога
вёз меня молчаливый дебил.
И грустил я, спросив сигарету,
что, какая б любовь ни была,
я однажды сюда не приеду.
А она меня очень ждала.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
