Ты говорил, говорил, говорил,
Мерно вбивая мне фразы в затылок.
Солнце к земле прислонилось, остыло.
Солнце уснуло.
Мне слышались три
слова ненужных, слегка старомодных…
Как же они недоступно-свободны!
Ты обвинял, обвинял, обвинял.
Я же в обнимку со знаком вопроса
в кресле сидела и звёздное просо
молча считала, не помня ни дня
из перечисленных. Может, не вместе
в жизнь мы играли - твой ход, козырь крести...
Ты объяснял, только как-то не так.
Я различала горошины звуков,
камешки букв и всё это со стуком
сыпалось в яму - теперь не достать.
Ты говорил, обвинял, объяснял,
что безнадёжно не любишь меня.
Осень усядется на чемодан,
чтоб по-людски посидеть на дорожку.
В небе луны опрокинута плошка,
и пролилось молоко в никуда.
Как незаметно я стала плохая,
наше вчера кошка тихо лакает...
О, как хороша графоманная
поэзия слов граммофонная:
"Поедем на лодке кататься..."
В пролетке, расшлепывать грязь!
И слушать стихи святотатца,
пугаясь и в мыслях крестясь.
Сам под потолок, недотрога,
он трогает, рифмой звеня,
игрушечным ножиком Бога,
испуганным взглядом меня.
Могучий борец с канарейкой,
приласканный нежной еврейкой,
затравленный Временем-Вием,
катает шары и острит.
Ему только кажется кием
нацеленный на смерть бушприт.
Кораблик из старой газеты
дымит папиросной трубой.
Поедем в "Собаку", поэты,
возьмем бедолагу с собой.
Закутанный в кофточку желтую,
он рябчика тушку тяжелую,
знаток сладковатого мяса,
волочит в трагический рот.
Отрежьте ему ананаса
за то, что он скоро умрет.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
