Но – хватит размазывать голую мысль по монитору как соплю по лацкану концертного фрака. Пора переходить к житейским примерам. Ударить реалом да сермягой по сухой философии.
Был у меня один хороший приятель. Он и сейчас есть, только немного в другой кондиции.
Очень словоохотливый и суматошный товарищ, с активной жизненной позицией. Назовём его Миша, хотя у него более сложное имя для слуха русского человека. Родители его, выходцы с Ближнего Востока, попали в Россию по политическим мотивам.
А товарищ вырос вполне русским человеком. Мишей, проще говоря.
Я его знал с детства. И он рассказывал мне всё. И не только мне. Хотя его об этом никто не просил. В себе у него ничего не удерживалось. Потому, что Миша – эксперт по всему, что существует под Луной. По-другому он просто не мог.
Мишина жизнь проходила и проходит буквально у меня на глазах. Я знаю все его детские тайны (здесь слово подобрано не верно – тайны), всех его друзей и подруг, врагов, любовниц и прихлопнутых мух.
Так вот.
Миша окончил школу, автотранспортный техникум и два курса недоучился в политехническом институте. Умел играть на гитаре, баяне и немного на трубе. Участвовал в художественной самодеятельности, в частности, в одном продвинутом танцевальном коллективе. С коллективом объездил свою и пару соседних губерний. Один раз даже доехали с гастролью до Москвы, но там их кинули. Любил кошек, жвачку, ночное звёздное небо, мотоциклы, русскую баню, Битлов и ходить за грибами. Не любил бриться, собак, табачный дым, водку, оклеенные обоями стены и спокойных людей. Имел четырёх любимых женщин холостых и двух замужних. Не одновременно, конечно, а по очереди. Это кроме жены и двоих детей в нагрузку.
В общем, знал жизнь от и до.
Я покажу природу человеческого анабиоза на Мишином примере. Потому, что это очень показательный случай. Подходит ко многим среднестатистическим одностадникам.
Вот дожил Миша до периода, который назван кризисом среднего возраста. Осточертело ему всё, что под чистым звёздным небом и над ним тоже. Миша вял на глазах. Казалось бы – разводи своих котов, гоняй на мотоциклах, слушай Битлов, имей баб. Танцуй, пока не упал со своих подмостков. Общайся с людьми и получай удовольствие от общения.
Почему? Потому, что развитие останавливается. Какие-то этапы пройдены, какой-то уровень совершенства и духовного окормления достигнут. Какие-то проблемы-задачи решены по жизни, по каким-то приходит прозрение, что решения в этой жизни не будет.
Миша не любил водку. Он не любил дешёвых удовольствий и ярмарочных фокусов. Ему надо было постоянно себя удивлять путём преодоления своей активной натуры. Прыгать выше не то что своей задницы, но и головы.
Нечем себя удивить.
Нечем.
Вряд ли хандроз души
будет излечен
Миг моих эйфорий
столь скоротечен,
что этот вопрос для меня,
похоже, извечен
Горькую пил – прошла её эпопея
Вчера с неё воспарял, сегодня тупею
От курева млел – сегодня уже не млею
А гробить себя без смысла я не умею
От женщин входил я в раж –
куда он девался?
Намедни весь пыл угас,
пока раздевался
Песни я пел – от них
лишь пепел остался
Долго он эхом в безднах моих
раздавался
Всё под себя, однако, не перестроить
Биться о Стену башкой тоже не стоит
Жаль, что меня
лишь мир за Стеной устроит
Поэтому здесь ничто уже не беспокоит
Слово Господне внимал –
принял на веру
Выпил Христовой Истины
полную меру
Только постичь сиё мирозданье,
к примеру,
грешному мне интеллектом
не по размеру
Я житиём не обижен, не искалечен
Но сколько б я не был телесен и человечен,
всякий мирской мираж будет развенчан.
Ну нечем себя удивить.
Нечем.
как писал ещё один наш знакомый, пиит из третьей дворовой лиги.
К пятидесяти годам (земную жизнь пройдя наполовину, он очутился где-то там в лесу) Миша стал невыносим своим увяданием. То есть, он, здоровый и адекватный мужик, перестал реагировать на что бы то ни было и кого бы то ни было. Он по-прежнему исправно ходил на службу, обеспечивал семью и детей, отдыхал на диване и в своём дачном имении, ездил куда-то в отпуск, всегда один. На службе он, кстати, был прекрасным специалистом в своём деле.
Его жена, моя дальняя родственница, мне рассказывала, что Миша с ней уже ни о чём не разговаривает. Очень редко, если только дело касается их общего хозяйства либо общих детей. И то кратко, через губу и очень тихо. Эмоций у мужика осталось ноль без всяких там десятых.
Как-то я встретил его в одной компании любителей бани. Это были, пожалуй, последние оставшиеся люди, как-то понимающие и выносящие его. Байкеры, рокеры, танцоры его давно уже к себе не приглашали. Пригласить куда-нибудь Мишу было равносильно разговаривать с манекеном.
А та компания была из его конторы, весёлая и пьяная. Кроме Миши. Он там появлялся по старой памяти, и от него не ожидали ничего кроме молчаливого декаданса. Жалели – пусть, типа, мужик побудет в обществе нормальных людей.
А он был нормальней их всех, вместе взятых. Он просто впал в анабиоз.
И вот, сидя рядом в предбаннике за кружечкой пива, попытался я с ним поговорить.
– Миш… Он даже не отреагировал. Мехроджиддин!... – назвал я его по настоящему имени. Он лениво повернул голову. Минуты через две.
Ну, бодхисатва в нирване, а не человек. Глаза его были полны закатов. Но чувствовалось наполнение сердца рассветами, по Бродскому. Вера его в потустороннюю яркую сущность просто сквозила изнутри.
Несколько незначительных фраз. Я завёл речь о его семье.
– Лена жалуется, что ты с ними не разговариваешь. Они-то в чём виноваты?
– Они ни в чём не виноваты. Я им ничего плохого не делаю.
– Ну не за столб же она замуж выходила. Что ты на эту сентенцию скажешь?
– Я ей не шут и не клоун, развлекать по их меркам не умею. И никого рядом с собой не держу.
– По каким их меркам? Никто тебя шутом не считает.
И тут он процитировал одним нам известное четверостишие давешнего пиита из той дворовой лиги:
– Потому, что ей лишь слегка тепло
там, где мне уже горячо
Я уже смеюсь,
а она ещё ждёт перемен
– Ну да. Она ещё ждёт перемен. А ты, Миш, чего ждёшь, по большому счёту?
– Следующей жизни. Давай встретимся там и поговорим.
– А эта тебя чем не устраивает?
– А эта уже кончилась. Не начавшись.
И он снова ушёл в себя.
Знаете, тогда я себя чувствовал неправым. А его правым. Не от того, что, типа, люди все разные, согласно принятой отговорке. Люди просто по-разному относятся к стадным условиям содержания. Состояние бодхисатвы ничем не хуже состояния пьяного алкоголем. От пьяницы проблем больше тем же одностадникам.
Возразит мне придирчивый читатель. Нашёл, типа, извините за каламбур, типичный пример. Да таких чудиков один на миллион, скажет он. Но будет неправ.
Миша типичный по реальному состоянию души (кармы, личности) в данном типичном состоянии анабиоза. Но нетипичный по его выражению для окружающих. Остальные 999 999 человек из этого миллиона просто приучены скрывать своё состояние, пребывая в жестоких торсионных полях. В них царит лицемерие, плохое актёрство, притворство и двойные стандарты. Не мне описывать вам этот неоспоримый факт. Поэтому никто из большинства своего истинного лица вам не покажет из-за влияния той самой привязи к Стержню.
А Миша – он как был экстравертом, так им и остался. Его нынешнее состояние правдиво как ни у кого. Он просто не может его скрывать от благого окружения. И в этом тысячу раз прав.
Я заболтался, друзья. Пребывая пред вами в качестве лектора из общества “Знание”, я от знаний этих, простите, по-человечески устал. От них одни проблемы, от этих знаний. Лишние мысли, беспокойство, бессонница. Вот кот мой – он знает гораздо меньше. Он даже не знает, что умрёт. Но по жизни кот мудрее меня вдесятеро. На расслабоне постоянно. Семьдесят процентов времени жизни у него сон. Он вообще на девятом году пути земного не парится.
Поэтому этой краткой, минут на сорок, лекцией я завершаю свою карьеру в обществе “Знание”. Спасибо за внимание. И не парьтесь. Берите пример с моего кота.
И с Миши.
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.
Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.
Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя,
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
