Вот зачем людям люди? Не в смысле там, други, товарищи, братья. Либо Homo homini Lupus est. Волк волку то есть. Нет, этта понятно. Они всегда так, люди людям – либо то, либо другое. В здоровом коллективе-то.
Я про то, а зачем им коллектив вообще? Шёл индивидуум по пампасам, встретил другого индивидуума, и пошли своею же дорогой. Разошлись как в море корабли. Идут дальше как раньше.
Так нет же. Робинзон встретил Пятницу – мимо не прошёл. Надо было скучковаться. Потом Ромео с Джульеттой – так и вовсе не оторвать. Потом, к примеру, собирается гаражный кооператив “Фауна” НИИ защиты животных на собрание участки делить – вот тут сама жизнь и хлещет упругою струёю. Писатели пишут романы, режиссёры снимают фильмы, оркестр гремит басами – движуха.
А разойдись они, эти сапиенсы своей дорогой, не соберись в кучу, так и движухи не было бы никакой. Не построились бы – Пирамиды, Эмпайр Стэйт билдинг, Саяно-Шушенская ГЭС, Останкинская башня и много ещё чего. Даже простой колхозной зерносушилки не построилось бы. Даже, простите, дачного сортира. Зачем одиночке сортир?
Так, выходит, чем больше куча народу, тем лучше? Шар земной благоустраивать надо? Конечно. Движуху вершить надо? Непременно. Нет движухи – нет и жизни. Как в известном мультфильме – это как, ходи в кусты, листком подтирайся? А подтираться-то зачем? Хороший вопрос для одиночки.
Но это всё не главное, товарищи. Главное – в одиночку нет праздников для внутреннего потребления карме. Ибо нет других карм чтоб празднично влиять. Празднично влиять на твою душу грешную, прости, Господи, могут только другие души грешные, прости, Господи, ещё раз. Аксиома.
Тут немалую роль играет такое явление в стаде хомо сапиенсов как выпендрёж. Одиночке выпендриваться не перед кем. Хоцца, но не перед кем. А в стаде другое дело.
Это такое наркотическое состояние – выпендрёж.
Чтоб я там ни сказал, а людей тянет друг к другу. В любом состоянии живой субстанции хомо сапиенса происходит хомогравитация – притяжение особи к особи. Грянуть басами, фальцетами, разлить краски по холсту, самогон по стаканам, капельницы по венам – это всё надо. Без широкого спектра взаимодействия, без смачных искр от трения индивидуумов друг об друга нельзя.
Есть, конечно, отшельники разные. Монахи, там, экстремалы, прочие подвижники спокойного образа жизни. Но их в общей куче, как говорят простые люди, ноль целых хрен десятых.
А в основном чел рождается в стаде, растёт в стаде, чего-то там вершит там же. И умирает, в большинстве случаев, тоже не на планете Маленького Принца среди баобабов.
И вот, значит, такой стадный человек, никуда шибко от стада не отбиваясь, приобретает в конце концов некий стадный душевный стержень. Назовём это так.
Стержень стержнем, но, как графоман, во всём сомневающийся, я полагаю, что человек стадный обречён вокруг его вертеться всю жизнь. Хоть, по сути, он к этому шесту не привязан. Все его мысли, поступки, плюсы и минусы бытия оказываются вокруг этого стержня. Чел постоянно бьётся об него башкой. Либо чем другим. Привязан потому что. Добровольно-принудительным образом.
Я тут очень обрадовался, когда в каком-то гуманитарном источнике узнал о сути галстука. Ну, предмета одежды. На мой взгляд, по всем параметрам лишнего, но ладно. О моих взглядах позже.
Может, кто не знает, скажу. Галстук – это ведь что? Петля вокруг шеи и кусок ткани, что вниз свешивается. Так оказалось – символ свободы человеческой, не меньше. Раньше, как бы, этот индивид, обладатель галстука, был привязан вервью к некому заземляющему устройству. К колу, то есть. И бегал вокруг кола как козлёнок. Хозяева привязали.
Потом – хрясь! Дошло до чела, что он, типа, несвободен. Чел исхитрился и – оборвал верёвку. И ушёл от привязи на вольные хлеба. И ходит с тех пор с петлёй на вые, но с оборванным концом. При галстуке, то бишь. Символично. Круто. Надо ж показать электорату, что свободен. Независим.
Я долго веселился по этому поводу. Ну гениально же, чёрте дери! Независим. То есть такое бывает – не зависим. Сам решения принимает, сам за них ответственность несёт по полной. При галстуке.
А от стадного стержня-то как быть независимым? Эти оковы тяжкие хрен когда спадут с чела. Всё он будет корректировать по стадному лекалу, никуда-то из сей колеи кривая не выведет. Ежели он не исключение из правила “ноль целых хрен десятых”.
Вот. Теперь насчёт тонких настроек.
В пространстве человеческой общаги личность, душа, карма (называй как хочешь) приобретает соответствующие резьбы. Систему распознавания хорошее/плохое, свой/чужой, можно/нельзя, движуха/застой и тому подобное. Как в программируемом логическом контроллере. Как в станке с ЧПУ. Как в компьютерном процессоре. Простите, товарищи, за некорректное сравнение.
Но есть грубые настройки. Типа как прежде чем сесть на горшок, надо штаны снять. А есть ещё и тонкие нити, за которые чел сам себя дёргает.
Это, прежде всего, вкусовщина. Это эстетика. Это мораль. Это любовь. Ненависть. Дружба, товарищество. Братство. Чувство высшей силы – Бога, дьявола. Справедливости. И так далее.
Почему это тонкие настройки? Потому, что они у всех разные. Как говорят, опять же, простые люди, хрен подстроишься.
Но они, мерзавки, формируются в стаде. Одиночке они тоже ни к чему, как и дачные сортиры.
Вот, например, любовь. Мужчины и женщины. Допустим, ходит он вокруг неё, фигурально выражаясь, страдает. Не получается взаимности добиться, чтоб и у него, и у неё чувства друг к другу одинаковые циркулировали. При всех, казалось бы, предпосылках. Почему? Потому, что стадо. Оно давит страшно на отношения двух одностадников. Казалось, ерунда полная. Какое дело стаду до внутренних отношений двух свободных людей?
Для чистоты эксперимента я б сказал так: а ты убери стадо и оставь этих двоих наедине друг с другом. И сразу изменится всё коренным образом. Помести их на необитаемом острове, за тыщи миль до ближайшего людского поселения, да лет так на десяток. И для этих свободных личностей всё будет на мази, ты не поверишь. Сразу друг без друга и дышать не смогут. Пребывая в стаде, он (она) смотрит то на маму, то на попа, то на попадью, то на бабушек у подъезда. А чаще на общественные джазовые стандарты бренного бытия. Типа денег, там. Квартиры, машины, дачи. Нужных связей. И тому подобное.
Необитаемый остров эти вопросы снимет одномоментно и навсегда.
Без стада эти тонкие настройки так идеально лягут в общую карму обоих, что перестанут быть тонкими, став вполне конкретными и осязаемыми.
С возрастом нормальный член стада шлифует свою карму и душевный стержень как-то под кривошипы и шатуны общества. Понимая, что с подводной лодки ему никуда не деться, он миллионами незримых нитей впутывается в тканевую основу стадных торсионных полей.
Вроде не плохо. Чел в стаде имеет иллюзию самореализации, коли он целеустремлён и терпелив. Самой реализации, конечно, не достигая. Потому, как она противоречит Стержню. Но иллюзию её вполне заслуженно зарабатывает. В виде тех же джазовых стандартов.
И что? Само собой, у нормального чела это всё ненадолго. Он начинает подозревать, что стадо его водит за хрен, как говорят простые люди. Подсовывая какую-то шнягу, какой-то фуфыр вместо разумного, доброго, вечного.
Слишком простые люди, как правило, этих торсионных силовых полей не выдерживают, сваливаясь под их натиском в какую-нибудь иллюзорную бездну. Заодно и жизненную дыру до кучи. Я имею в виду искусственную эйфорию в виде пьянки, наркоты, всяких резких приключений с выбросом адреналина, после которого разочарованный странник по жизни оказывается в разной степени раздавлен этой жизнью.
Но нормальный (не шибко простой) человек, имеющий немного светлого разума, оставшегося от правильного воспитания, от счастливого детства, от того, что нужные книги когда-то читал, в бездну не падает. Судьбы, конечно, у всех разные, испытания Бог посылает им тоже, бывает, непредсказуемые. Но в целом, беря интегрально-дифференциальную выборку, нормальный чел поступает следующим образом. Исключительно по житейским наблюдениям автора.
Он впадает в анабиоз.
Тут стоит добавить, что это дао (путь, то есть) рассматривается только в контексте нарушения тонких настроек индивида. При кардинальном нарушении грубых настроек, как то война, неволя, серьёзные болезни, стихия, перманентный террор в пространстве обитания чела, мной анализ не проводился. Ибо в этом случае поведенческие закономерности, как правило, не выявляется. Сплошная энтропия и хаос.
В тот год была неделя без среды
И уговор, что послезавтра съеду.
Из вторника вели твои следы
В никак не наступающую среду.
Я понимал, что это чепуха,
Похмельный крен в моем рассудке хмуром,
Но прилипающим к стеклу лемуром
Я говорил с тобой из четверга.
Висела в сердце взорванная мина.
Стояла ночь, как виноватый гость.
Тогда пришли. И малый атлас мира
Повесили на календарный гвоздь.
Я жил, еще дыша и наблюдая,
Мне зеркало шептало: "Не грусти!"
Но жизнь была как рыба молодая,
Обглоданная ночью до кости, –
В квартире, звездным оловом пропахшей,
Она дрожала хордовой струной.
И я листок твоей среды пропавшей
Подклеил в атлас мира отрывной.
Среда была на полдороге к Минску,
Где тень моя протягивала миску
Из четверга, сквозь полог слюдяной.
В тот год часы прозрачные редели
На западе, где небо зеленей, –
Но это ложь. Среда в твоей неделе
Была всегда. И пятница за ней,
Когда сгорели календарь и карта.
И в пустоте квартиры неземной
Я в руки брал то Гуссерля, то Канта,
И пел с листа. И ты была со мной.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
