Обживая крыло самолета,
Распрямляя его в облаках,
Ты спросил меня шепотом:
-Кто ты? Я тебя не узнаю никак.
-Я не помню. Но мы разберемся.
Упаковано море в рюкзак.
Кто же я, если мы остаёмся?
Распустившийся в августе мак.
Перестроенный сквер у дороги,
В нем уже не осталось обид.
Только бархатцы просятся в ноги,
Там, где память о лете скорбит.
Я скамейка у тоненькой речки,
Там зимой одиночество в цвет.
-Ты похожа на найденный вечер.
-Я потерянный утром привет.
-Кто же я?
-Увезенное море
в рюкзаке. Переменчивость скал.
-Ты уверена?
-Хочешь, утонем,
пока ты его не расплескал?
- Предлагаю дождаться посадки.
Всё, что здесь - не берется в расчет.
- Знаешь, там обещали осадки.
Пусть летит, пусть летит самолёт
В начале восьмого с похмелья болит голова
не так, как в начале седьмого; хоть в этом спасенье.
Сегодняшний день — это день, пораженный в правах:
глухое похмелье и плюс ко всему воскресенье.
И плюс перестройка, и плюс еще счеты свести
со всем, что встает на дыбы от глотка самогона.
Вот так бы писать и писать, чтоб с ума не сойти,
в суровой классической форме сухого закона...
Вот видите, сбился, опять не туда повело:
при чем здесь «сухой» самогон, когда спирта сухого
глоток... Извиняюсь, опять не про то. Тяжело
в ученье с похмелья в бою... Будь ты проклято! Снова.
Вернее, сначала. В начале восьмого башка...
Люблю тебя, жизнь, будь ты проклята снова и снова.
Уже половина... восьмого стакана... рука
уже не дрожит, и отыскано верное слово.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
