Мы идём опять вперёд
Сквозь страну ненастья.
Знаем твёрдо — не умрёт
Весь народ, когда идёт
По пути до счастья!
***
Немало в жизни суеты
Верстают многие витии,
Нас отведёт из темноты
Божественная хирургия!
***
Эту л-жизнь доведём до упора
Божественных глаз,
Понадеявшись:встреча не скоро,
Ещё долго шагать до угла...
***
У кого-то романы,у кого-то интрижки.
У нее ничего, только жизнь у плиты строга.
Вот вчера в парикмахерской сделала модную стрижку,
И от рук хорошего мастера получила — оргазм!
***
Осенний вечер на прогулку манит,
Достал демисезонное пальто.
Любовное послание в кармане
Нечаянно напомнило о том,
Что ускользнуло в сумрачном тумане…
***
Она не помнит — ела ли,спала,
О чём по телефону говорила...
Но помнит юношу, а за спиной крыла,
И точно знает,как его любила!
В ДВЕ СТРОКИ
***
Поведай нам, мудрец, и с мыслью не тяни,
Что лучшие места империи — в тени!
***
Вот теплится внутри милейшая душа,
Хотя по жизни многим людям помешал!
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
