А потом прилетит дракон,
он так долго меня искал.
Он волшебный, без дураков,
лет ему чуть побольше ста.
Там, в драконьей своей стране,
он увидеть мечтал людей.
Все твердили ему - их нет.
Все кричали ему - нигде!
Да, а если б и были - бред
верить в дружбу с людьми, пойми!
Но дракон надевал берет,
толстый шарф... И летел. К восьми
возвращался. В глазах тоска.
Он вздыхал - не нашёл опять...
Только лапами у виска
все привычно крутили. Спать
расходились, но странный сон,
про людей, их тепло, глаза,
часто видел любой дракон -
вот ведь сказки - и рассказать
не решался о снах никто...
- Есть у нас чудаки и так.
Проползал солнца диск литой
через небо. Летел чудак
за мечтой... И блестела шерсть
на драконьей его спине.
Он-то верил что люди есть,
он-то был в этом странном сне...
А потом прилетит дракон,
сдвинув времени колесо.
Он волшебный, без дураков,
он из рода драконопсов.
Я закрыл Илиаду и сел у окна,
На губах трепетало последнее слово,
Что-то ярко светило — фонарь иль луна,
И медлительно двигалась тень часового.
Я так часто бросал испытующий взор
И так много встречал отвечающих взоров,
Одиссеев во мгле пароходных контор,
Агамемнонов между трактирных маркеров.
Так, в далекой Сибири, где плачет пурга,
Застывают в серебряных льдах мастодонты,
Их глухая тоска там колышет снега,
Красной кровью — ведь их — зажжены горизонты.
Я печален от книги, томлюсь от луны,
Может быть, мне совсем и не надо героя,
Вот идут по аллее, так странно нежны,
Гимназист с гимназисткой, как Дафнис и Хлоя.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.