Я старый гном с отвислым животом.
Ворчливый, едкий и немного грустный.
Я пиво пью и думаю о том,
Что надоело щи хлебать с капустой.
Да, были Белоснежки и друзья.
Пиры, веселье и шальное злато.
Теперь не ждут ни счастье, ни семья.
Ах, да! Во всем лишь старость виновата...
Когда умру, то превращусь в пенек
Кривой, убогий, с виду неказистый.
Чтоб каждый путник, отдыхая, смог
Съесть пирожок или раскинуть мысли.
Но жив пока. Иду своей тропой.
Деревья и овраги, расступитесь!
Я в дупель пьян. Прикинусь шантрапой:
Эй, жабы, шаа! Козявки, берегитесь!
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот - это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах,
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть,
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем - так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины - к причине,
А глядишь - заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами
Только есть одиночество - в раме
Говорящего правду стекла.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
